Пароходные пушки открыли огонь по врагам до нашего появления на берегу. Я сразу отправил по два взвода десантников на фланги, остальные рассредоточились поотделенно на берегу бухты, у подножия городка, занимая свои рубежи. Жаль, что моя "сайга" осталась во Владивостоке, как и все наши дальнобойные карабины. Кто бы подумал, что они так быстро понадобятся, ничего, управимся, можно не спешить, артиллеристы работают великолепно. Пушкари на пароходах, действительно, показали высочайший класс стрельбы, недавняя генеральная репетиция не пропала даром. Один за другим фугасы рвали на части пиратские корабли, а японцы, словно мотыльки на свет, продолжали двигаться к порту, не понимая, что происходит. Не прошло и часа, как на части развалился и затонул последний из кораблей, вошедший в бухту. Вот и вся атака, невольно вздохнул я, сейчас выловят выживших пиратов и можно возвращаться к прерванному завтраку.

Я облегчённо вздохнул и развернулся лицом к городу, на улицах которого не было ни единого зеваки. Да, по нынешним временам любопытного могут и укоротить на голову. Поднимаясь по скользкой тропинке от береговой линии к портовым постройкам, я поскользнулся на сырой траве и упал на колено, упёршись руками в землю. Сзади раздался крик и шум падающего человека. На рефлексах я приник к земле, выхватывая револьвер из поясной кобуры, обернулся на шум. Лейтенант башкир, сопровождавший меня на берегу, лежал на спине, пытаясь выдернуть из плеча торчавшую там стрелу. Сомнений не было, стреляли из стоящего впереди склада, других строений просто не было перед нами. Убедившись, что раненому лейтенанту помогают, я рванулся вперёд, стараясь уклоняться от возможного выстрела. До дверей склада оставались считанные метры, когда из-под крыши мне в лицо вылетела вторая стрела. Время остановилось впервые в моей жизни, я видел, как стрела приближается ко мне сантиметр за сантиметром, словно в замедленной съёмке. На половине пути мне стало совершенно ясно, что стрела идёт в моё левое плечо, и достаточно, слегка повернуть туловище, чтобы стрела прошла мимо меня.

Параллельно вторая мысль не давала забыть, что за мной бегут трое парней, давших мне клятву верности, и своим уклонением от стрелы я погублю одного из них. Больше мыслей не было, моя левая рука сама развернулась ладонью, перехватывая древко стрелы в полёте. По моим ощущениям, всё произошло страшно медленно, затянувшись на несколько секунд.

— Шшир, — чиркнуло по ладони древко стрелы, выскальзывая из руки. Я успел сжать кулак, чудом удерживая стрелу за оперение. Какие-то мгновения стрела ещё тянулась вперёд, словно бегун, остановленный финишной ленточкой. Но, быстро клюнула носом и упала вниз, стукнув меня по спине, я очнулся от шока и отпустил руку, выпрыгивая к дверям склада. Не раздумывая, ударил ногой в дверь, времени, проверять запоры не было, а здешние хлипкие двери лишь от японцев и устроены. Дверь выпала вместе с косяком, открывая тёмный проём, в который я нырнул головой вперёд, перекатываясь в тёмный угол. Всё, надо замереть и ждать, пока привыкнет зрение. За мной таким же образом ныряли десантники, кувыркаясь в разные стороны. Вот, наш партизан не выдержал и шевельнулся. Я сразу стреляю в ту сторону из револьвера, мои парни подхватывают. На две секунды грохот выстрелов в небольшом помещении оглушает.

Пока восстанавливался слух, парни прекратили стрелять и проверили результат. Можно было не спешить, два свежих трупа никуда не убегут. Что характерно, оба они в кольчугах и шлёмах, не случайные люди. Видимо, из недобитых княжеских дружинников. Десантники начали тщательно осматривать склад, вываливая из корзин сложенный товар. Меня привлек типичный звон фарфоровой вазы, что это может быть?

— Ребята, осторожно, вещи ценные, не побейте, — мы торопливо разворачивали тряпки и бумагу упаковки, вытаскивая уцелевший товар. Да, китайские вазы и статуэтки явно не были куплены, а захвачены пиратами. — Они, что, китайского императора ограбили? Хорошо, что мы так кучно стреляли, парни. Этим вазам цены нет, зря мы за три дня так и не проверили все склады.

Грохот миномётных разрывов прервал моё сожаление, через пару секунд мы снова очутились снаружи склада. Чтобы увидеть зрелище, леденящее душу. Через мелкий кустарник, покрывавший берега бухты, в сторону города быстрым шагом наступали несколько сотен пиратов. Видимо, их командиры сделали вывод из расстрела передовых кораблей прямо перед портом и решили не рисковать, высадили десант за пределами бухты. Теперь пираты атаковали город с двух сторон, по обоим берегам залива, сжимая своеобразные клещи. Хорошо, что миномётчики, оставшиеся на господствующих высотах, были на высоте и заметили новое наступление японцев. Обе роты уже разворачивались, стягиваясь навстречу пиратам. Я с берега пытался докричаться до капитанов пароходов, отправляя их навстречу врагам, вдоль берега. Наконец, моряки полностью поняли мою затею и направились к выходу из бухты. Попарно пароходы шли друг за другом, вдоль противоположных берегов бухты, сближаясь с атакующими пиратами.

Да, на этот раз пиратов оказалось как минимум впятеро больше нас. Спасало, что наступают японцы сплочёнными рядами, не привыкли ещё разбегаться в цепи. Поэтому выстрелы с пароходов осколочными снарядами выкашивали врагов целыми десятками. Миномётчики уже пристрелялись и мины своим свистом заставляли буквально приседать наступающих пиратов. Пароходы прошли вдоль берега к выходу из бухты и скрылись из глаз в открытом море, чтобы продолжить невидимое нам за холмами сражение с кораблями пиратов. Надеюсь, после того разгрома, что моряки учинили в гавани, капитаны пиратских кораблей будут деморализованы и не смогут сопротивляться. Однако, пираты, атаковавшие по суше, после выхода пароходов из бухты, подняли головы и вновь пошли в атаку. Разрывы миномётных снарядов, казалось, подгоняют атакующих японцев. Я оценил расклад сил и побежал направо, там, на более гористой местности, потери пиратов оказались меньше. Против неполной роты выступали не меньше трёхсот японских воинов.

На сей раз, командовать не пришлось, парни были опытными ветеранами, понимали всю опасность рукопашной схватки и начали стрелять на пределе эффективного огня. Стреляли по очереди, чтобы успевать перезарядить помповые ружья, пока сосед держит залёгших пиратов на земле. Патронов, слава богу, взяли в избытке, лишь бы ружья не подвели. Так часто мы не стреляли даже при испытаниях. Вот, сглазил. Заклинило ружьё у соседа. Я передаю по цепочке команду, стрелять реже, не допускать сильного нагревания стволов. Успеваю пожалеть, что не взяли гранат, передовые пираты уже в тридцати метрах от нашей обороны. Причём, не просто лежат, а ползут не хуже опытных солдат второй мировой войны. Если они подползут близко, свяжут нас рукопашной схваткой, мы пропали. Надо придумать что-то шокирующее, удивить пиратов, иначе нас просто задавят. Вызываю к себе командиров взводов и отделений, быстро объясняю свою идею. Парни согласны и возвращаются на места, передают команду десантникам. Миномёты уже перестали стрелять, опасаясь попасть по своим, наши стрелки тоже замолкли.

Наступила свистящая тишина, прерываемая далёким буханьем фугасных снарядов наших моряков. Надеюсь, у них всё в порядке. Оговорённое время прошло, я встаю и громко командую,

— Отходим! — показывая рукой, направление на город, — Отходим назад, без спешки, ружья на ремень, револьверы обнажить.

Все парни поднялись, и медленно, изредка оглядываясь, пошли в сторону города. Шаг за шагом мы отступали, напряжённо оборачиваясь назад. Ну, когда пираты попадут на уловку? Мы уже отошли на тридцать шагов, ещё десять, ещё пять, неужели, придётся поворачивать, чтобы не оставить засаду на верную гибель? Вот, наконец-то, со стороны пиратов слышен торжествующий рёв. Видимо, японцы поверили в наше отступление, и спешат нас добить, не дать уйти от расправы. Мы проходим ещё пять шагов, но нервы не выдерживают и у нас. Всё, наш взвод стоит лицом к атакующим японцам, с револьверами в руках. Перезаряженные помповики висят за плечами, обжигая стволами спину. Десантники смотрят на толпу набегающих врагов, ожидая моей команды. Пиратов по-прежнему впятеро больше, чем нас, отступающих, но за их спинами уже смыкается кольцо окружения. С ними нас всего вдвое меньше, чем пиратов, попавших в мешок, пора.

— Огонь! — я стреляю в ближайшего японца, до которого не больше десяти метров. Промахнуться на таком расстоянии невозможно, тем более, что пираты бегут плотным строем, как бегуны на старте. Они не догадываются, что для них наступил финиш.

Щёлкают выстрелы из револьверов, почти не слышные на ветру, каждая пуля находит себе жертву. Вот, барабаны наших револьверов опустели и, почти одновременно, мы меняем табельное оружие на помповики. Только сейчас становятся слышны выстрелы позади пиратов, немногие выжившие японцы оборачиваются, чтобы упасть под выстрелами. В плен никто не сдавался, зато шальные револьверные пули ранили сразу пятерых наших ребят, к счастью, уже на излёте, неглубоко. Один взвод я оставляю на случай повторной высадки пиратов, они движутся к берегу моря у входа в бухту, добивая раненых японцев. Дойдут до берега и не допустят высадки повторного десанта. Остальные два взвода бегут на левый фланг, там наши бойцы не смогли уклониться от рукопашной схватки, японцы вошли в прямой контакт. Бежим долго, минут пятнадцать, пот заливает глаза, рубашка прилипла к спине, меня обогнали все парни, всё-таки моложе на двадцать лет.

Они успевают закончить всё с налёта, до моего появления на месте сражения. Увы, двенадцать убитых парней мы находим на земле, ещё столько же ранены, их уже перевязывают товарищи. Десантники, молча, рассматривают погибших товарищей, впервые за пять лет сражений у нас такие потери, да ещё в одном бою. И всё по моей вине, это я не выучил парней отступать, не поставил вовремя караульных у входа в бухту. Успокоился, старый дурак, после расстрела кораблей, а надо было сразу пароходы выдвигать к морю. Правильно говорит Палыч, херовый из меня полководец, лучше буду делом заниматься, производство налаживать. Хватит мне позориться и парней губить, пусть командуют молодые, всё, больше никаких боёв и войн. Хватит мне, как молодому козлику с револьвером бегать, скоро сорок пять лет стукнет, пора остепениться. Неожиданно, моя обида и злость за погибших парней оборачивается против пиратов. Я встаю и громко говорю, вернее, кричу на всё побережье.

— Клянусь, что не оставлю в Японии ни единого пиратского гнезда, ни одного пиратского корабля! И никогда вражеская нога не ступит на землю нашего города Невмянска. Ни один вражеский корабль не сможет приблизиться к нашим берегам. Пока живу, буду делать всё, чтобы наши воины не гибли, а погибали только враги!

Рядом со мной начали вставать десантники, повторяя мои слова об истреблении пиратов. Один за другим, мою клятву повторили все стрелки. С этой минуты судьба Японии окончательно перешла рубеж невозврата к истории нашего мира. Двенадцать погибших вогул и башкир, последние пять лет с гордостью называвших себя русскими, изменили будущее страны Восходящего Солнца сильнее любого землетрясения. Глядя на десантников, я не сомневался, пока они живы, военного флота в Японии не будет. И, скорее всего, его не будет у всех наших врагов, по крайней мере, на Дальнем Востоке.

Результаты этого боя резко изменили наше отношение к горожанам, десантники не забыли стрелу, ранившую их лейтенанта. Тщательные обыски всех портовых складов и строений начались ещё вечером того же дня. А следующие два дня, наши бойцы, при помощи немногочисленных стражников, рискнувших остаться на работе, прошерстили все дома в Невмянске и в ближайших окрестностях города. Вместе с пленными пиратами под арестом оказались до трёх сотен подозрительных мужчин, которых собрали в пустующих складах. Братья Агаевы, ставшие нашими штатными контрразведчиками, с помощью переводчиков принялись сортировать пленных, выявляя настоящих пиратов и бывших дружинников князя. Жители города, потрясённые расправой с флотилией пиратов и пытавшими высадиться войсками японцев, настороженное безразличие к нам, быстро сменили на выражение всяческого повиновения и готовности выполнить любое приказание. После уничтожения на берегах бухты тысячного отряда японцев, никакой речи о возможных погромах в городе или каких-либо преступлениях не шло. Не говоря о попытках сопротивлении или нападении на наших бойцов.

Проверки на складах выявили огромные запасы товаров, от пресловутых дорогостоящих китайских ваз и скульптур из полудрагоценных камней, до тюков с хлопком и слитков меди и олова. Последние находки радовали больше, нежели китайские вазы. На Дальнем Востоке этого добра достаточно, а в Европу наши корабли отправятся не раньше будущего года. Зато медь и олово давали возможность организации местного патронного заводика и консервного цеха, как минимум. Я нашёл время, наконец, осмотреть захваченный княжеский замок, увы, оказавшийся достаточно бедным. Возможно, приближённые князя спрятали ценности, но, вероятнее всего, их действительно не было. Зачем пирату деньги? Кроме огромного количества тканей, в основном, шёлковых, во дворце оказалась целая картинная галерея и десяток сундуков со свитками непонятных текстов. Если это библиотека, то пират оказался просто любителем прекрасного, а не грабителем и убийцей. Впрочем, в этом веке японцы легко совмещают обе ипостаси. Денег же во дворце практически не оказалось, небольшая горстка золотых монет скорее представляла нумизматический интерес.

Вообще, японский дворец произвёл на меня удручающее впечатление, ни одной нормальной печи, какие-то средневековые жаровни. Кругом сквозняки, голые деревянные полы с деревянными же циновками, ни ковров, ни половиков. Даже потолков в большинстве помещений нет, комнаты уходят под самую крышу. Возможно, по телевизору такие вещи смотрелись экзотично, но, с маленькими детьми в подобных строениях я жить не собирался. Сообщив по рации Ирине, что ей придётся зимовать одной, с детьми в местных сквозняках жить невозможно, я рассказал о разгроме японцев, скорее всего, окончательном. Одной из первых моих радиограмм во Владивосток была срочная заявка на кирпич для трёх-четырёх печей и отправку мастеров для строительства кирпичных заводов на острове. В ожидании транспорта с грузами, рабочие начали заготовку необходимых по размеру брёвен в ближайших лесах. Хоккайдо оказался заросшим непролазной тайгой островом, чего-чего, а деловой древесины хватало в избытке.