Лекс помолчал, собираясь с мыслями. Я не торопила, видя, как трудно ему даётся этот разговор. В оранжерею заглянула Лисси, но Лексиан не заметил её, погружённый в собственные переживания. Ликасси оценила обстановку и вопросительно посмотрела на меня. Я незаметно махнула ей, показывая, что всё в порядке. Одними губами произнеся «потом приду», принцесса снова скрылась в глубине оранжереи.

— Ты права, тебе надо знать, кто нам противостоит, — наконец, вздохнул Лекс. — Та женщина… это Императрица Корнелия Тарсийская, первая жена Императора и моя родная мать.

Мои глаза удивлённо расширились. В голове не укладывалось, что мама может желать сыну плохого. Это как если бы мой отец попытался оградить Марка от Лисси. Мало того, убить любимую девушку своего сына. Это же бред сумасшедшего. Или я ошибаюсь, считая, что она хочет страданий Лекса?

«Я помогаю ему в этом. Когда-нибудь он оценит» — вспомнились слова Корнелии.

— Я не знаю, почему она решила сделать всё, чтобы мне досадить. Не знаю, почему хочет тебя убить. Она… помешалась. Возможно, тьма внутри взяла вверх, — Лекс вздохнул. — Ты знаешь почему демонов все так боятся? Из-за природы нашей магии. Тьма нестабильна, она повинуется нашим эмоциям, но её трудно контролировать. Когда она побеждает, все тайные стремления, самые подлые желания выходят наружу. Ты теряешь себя и… снова стать тем, кем ты был становится практически невозможно.

— Я не знала, — призналась, нежно коснувшись его щеки. — Но я рядом. Тебе не нужно переживать. Расскажи мне всё, что тебя тревожит.

— Про это я не рассказывал тебе. Про то, как во мне проснулась магия, — голос Лекса дрогнул. — Я тогда просто сказал, что способности проявились рано из-за потрясения. Ты не стала расспрашивать. Видимо понимала, что мне плохо. Но сейчас ситуация другая…

Он замолчал. Я ободряюще сжала его плечо, показывая, что я здесь, что он может на меня положиться. Лекс слабо улыбнулся и, сжав руки в кулаки, начал рассказ.

Маму он очень любил. Она была самым близким и дорогим человеком, рядом с которым он чувствовал себя в безопасности. Её нежные руки и ласковые прикосновения маленький Лексиан запомнил на всю жизнь.

Мама с отцом не ладили. Вернее Корнелия пыталась поговорить с мужем, убедить его стать одной дружной семьёй, но он её сторонился. Лекс был уверен, что мама любит папу, но вот, что отец любит её… Став старше, он узнал, что их брак был политической необходимостью, чтобы не допустить войны между демонами и людьми.

Во времена его детства во дворце всегда было неспокойно. Люди шептались у них за спиной, осуждали действия как Императора, так и его жены, ходили слухи о перевороте. Позже, вспоминая о тех днях, Лекс думал, что именно это давление со стороны окружающих повлекло то, что случилось потом.

В целом детство он помнил смутно — на тот момент ему было всего три года — но тот день Лексиан запомнил очень хорошо. Вплоть до самых мелких деталей.

— Мы виделись с мамой рано утром. За окном ещё не рассвело, и в комнате было темно. Она пришла проверить как я и случайно разбудила. Я подумал, что ей не спалось. С ней иногда такое случалось… Ошибался, — Лекс бросил на меня быстрый взгляд, словно убеждаясь, что я действительно внимательно слушаю.

Он как раз завтракал, когда это случилось. На улице раздались истошные крики, и Лекс как-то подсознательно понял, что что-то стряслось с его мамой. Бросив всё, он выбежал на улицу. Служанки, ставшие свидетелями того, как Императрица спрыгнула с крыши, не хотели подпускать его к телу, благо зрелище было не из приятных, но Лекс всё равно прорвался.

— Я помню, что мог только бормотать: «Мама, мама, мамочка». Повторял это раз за разом. Плакал, конечно, — Лексиан и сейчас смахнул слезу. — Чёрт, да что со мной? Я же знаю, что она жива.

— Солнышко, — только и смогла выдохнуть я, прижимаясь к его груди.

— Ничего такого. Мне уже не больно. Просто жалко себя ужасно, — Лекс нежно погладил меня по голове. — Если бы не это, тьма не проснулась бы так рано… Я был маленький и не мог себя контролировать. Когда меня попытались увести, я стал похож на бешенную кошку. Прокусил руку одной из служанок, полоснул когтями вторую. Слава богу, никого не убил, иначе никогда не смог бы себе простить.

После этого Император решил, что сын опасен для общества. Он запер ещё совсем маленького ребёнка в камере, приковав за руку к стене. Лекс бушевал, пытался выбраться. Он рычал, выл, царапал пол, обламывая когти.

— Я чувствовал, что себя теряю. Так страшно было. Пришлось собраться с силами. Чтобы прийти в себя, я… — Лексиан запнулся, а потом вдруг задрал рубашку. На боку виднелись четыре бледных шрама.

— Ты себя… — я, и без того едва сдерживающая ярость, после его кивка сдалась. — Твой отец последняя мра…