ЧАСТЬ 2.

Глава 12. Странные ценности Люциуса Малфоя.

Разрушенная красота всегда вызывает печаль. Особенно остро это чувствуется, когда видишь, что жалкие обломки здания, несмотря ни на что, несут на себе отпечаток былого великолепия.

Ярким тому примером могла служить большая монограмма, высеченная из камня: две изогнувшиеся змеи, которые образовывают своими телами букву «М». Поместье Малфоев.

В отличие от поместья в Англии, где семья жила постоянно, этому особняку не поздоровилось. Когда после гибели Волдеморта, шесть лет назад, начались аресты оставшихся в живых Пожирателей Смерти, Люциус Малфой скрывался в своем поместье во Франции. Драко он оставил в Хогвартсе, справедливо рассудив, что там сын будет в безопасности. Нарцисса же волею судьбы оказалась вместе с мужем.

Хотя Люциус почти не оказывал сопротивления, авроры буквально брали особняк приступом: со всех сторон сыпались разрушительные заклинания, которые уничтожали все на своем пути, ломали стены, выбивали стекла, поджигали резные деревянные рамы… Нарцисса была шокирована, видя такое бесчинство со стороны представителей официальных властей, а Малфой попытался вывернуться и на этот раз: он представил свою жену в качестве заложницы, требуя снять антиаппарацонный щит, который был наложен на поместье. Правда, этот трюк Люциусу не удался - Аластор Грюм сумел выстрелить в него Ступефаем. Нарцисса же при этом отделалась лишь легкой истерикой.

Надо сказать, что на Драко эта история произвела очень сильное впечатление: он долгое время не мог осознать, как отец мог так поступить со своей женой, но со временем примирился с этой мыслью, однако простить Люциуса так и не смог, раз и навсегда изменив свое к нему отношение. И если раньше Драко старался во всем походить на отца, быть его точной копией, то теперь он старался искоренить в себе все те черты, которые были присущи Люциусу и которые он в нем ненавидел.

А поместье Малфоев во Франции так и осталось наполовину разрушенным, заброшенным и никому не нужным. Все это время оно простояло в том виде, каким его оставили хозяева, когда авроры уводили оттуда арестованного Люциуса, а Нарцисса спешила в английское имение за вещами, чтобы навсегда уехать от ненавистного Туманного Альбиона, где ее больше ничто не держало.

Когда-то белоснежный особняк, совершенство архитектуры, превратился в уродливого инвалида, который теперь красуется темными пятнами ожогов и словно ранами покрытого трещинами - где-то глубокими, уходящие внутрь стен, а где-то едва заметными, как след паутины. Окна на первом этаже почти все выбиты и сиротливо таращатся в пустоту слепыми черными глазницами. Резные башенки, которые когда-то стремились ввысь, пронзая своими шпилями облака, пытаясь дотянуться до заманчивых высот, сейчас царапают воздух обломанными зубьями.

Запустение и уныние царят и в окружающем здание саду. Старые деревья, за которыми теперь никто не ухаживает, оплетены плющом, словно щупальцами, которые тянутся вверх по стволам, стараясь превратиться из никчемных паразитов в хозяев. Некогда большой розарий - гордость владельцев - теперь полностью зарос сорняками, которые задушили аристократические, под стать своим хозяевам, цветы, и те не могут пробиться к солнечному свету. Расположенный напротив входа в особняк фонтан в виде змеи, из распахнутой пасти которой должна бить вода, почти совсем высох, и лишь тоненькая струйка, медленно стекавшая по камням, слегка оживляла композицию, дно же фонтана было плотно затянуто склизкой тиной.

Заброшенность чувствуется абсолютно во всем, даже в странном отсутствии звуков, будто кто-то наложил Заглушающее заклинание: не слышно ни пения птиц, ни шепота листвы - ничто не нарушает могильную тишину.

Мертвый пейзаж потревожил закутанный в черный плащ человек, который возник буквально из воздуха рядом с высохшим фонтаном. И словно в ответ на его появление над крышей поместья испуганной тучей, словно дым из трубы, взвились черные вороны и исчезли в темном небе.

Незнакомец приподнял голову, но капюшон при этом остался низко надвинутым, так что невозможно было разглядеть лицо, и стал рассматривать украшавшую фасад дома монограмму.

От тени одного из раскидистых дубов отделилась еще одна фигура в таком же длинном черном плаще, который полностью скрывает фигуру.

- Нотт, ты опоздал, - раздался скрипучий голос.

- Это ты пришел раньше, - невозмутимо ответил вновь прибывший, не оборачиваясь. - Любовался на останки былой роскоши, Гойл?

- В отличие от тебя я занимаюсь делом, - недовольно пробасил тот. - Это ты у нас честный маг, просиживающий штаны в Министерстве, а я, между прочим, до сих пор под подозрением.

- Будь ты хоть чуточку умнее… - Нотт наконец обернулся. - Хотя, не буду требовать от тебя невозможного. То, чем занимаюсь я, ничуть не менее важно. Можешь поверить мне на слово, ибо доказывать ничего я не буду, тем более тебе. Кстати, какого гоблина ты там вытворил с МакГонагалл?

- Ты же сам говорил, что понадобится могущественный волшебник. Я и подумал, что она всегда была очень сильной колдуньей…

- Лучше бы ты не думал, Гойл, - поморщился Нотт. - Готов поспорить на сто галлеонов, что ты и не задумывался над тем, кто лучше подойдет для нашего дела, просто попытался отыграться на ненавистном преподавателе.