— Но я-то, Сэм, не из мира слухов. Я — вполне реальное лицо: живу, дышу, хожу в туалет и потею, — вот как сейчас. Так что «Медуза» вовсе не вымысел.

— Это твои проблемы, Дэйви.

— Я был там! Я — из «Медузы»! Дрался, как зверь! Поговаривали, что я был лучшим в отряде, или, если подходить к этому с других позиций, — самым страшным и мерзким из всех. Потому и выбрали меня на роль Джейсона Борна.

— Я не мог этого знать: мы же обсуждали другие вопросы. Разве мы когда-нибудь разговаривали с тобой на эту тему?

— Перестань употреблять это проклятое имя. Я не Дэйви.

— В Вирджинии мы были Сэм и Дэйви, неужто забыл?

— Теперь это не имеет значения! Мы все тогда участвовали в одной игре, и нашим судьей был Моррис Панов. Но однажды ты решил погрубить, и на этом все кончилось.

— Я извиняюсь, — произнес Тисдэйл мягко. — У всех бывают полосы невезения, когда трудно не сорваться. Я же рассказал тебе о своей жене.

— Твоя жена меня не интересует! Меня интересует моя! И я расколюсь и все расскажу о «Медузе», если не получу ответы на свои вопросы и хоть какую-то помощь!

— Уверен, тебе не откажут в помощи, если ты позвонишь тому сотруднику из Госдепартамента, который приставлен к тебе.

— Но его нет на месте. Он уехал!

— Тогда попроси подозвать к телефону его заместителя. Расскажи ему все, и тебе помогут.

— Помогут, как бы не так! Боже, да кто ты там, уж не робот ли?

— Просто человек, Который занимается своим делом, мистер Уэбб. Боюсь, что не могу тебе ничем помочь. До свидания!

В трубке щелкнуло, Тисдэйл отключился.

Остался еще один человек, лихорадочно размышлял Дэвид, вглядываясь в список и щурясь, когда пот попадал ему в глаза. Добродушный, более мягкий, чем остальные. Из южан. Замедленная речь его или служила прикрытием для живого ума, или была формой пассивного сопротивления работе, на которой он чувствовал себя неуютно.

Но для раздумий не было времени.

— Это квартира Бэбкока?

— Да, — ответил женский голос с явно аристократическим южным акцентом. — Правда, дом не наш, как я всегда в таких случаях говорю, но живем в нем безусловно мы.

— Могу ли я поговорить с Гарри Бэбкоком?