Николай Николаевич Раевский был очень зол, ведь на просьбу передать ему дополнительные пушки директор цементного завода майор (ну хорошо, пусть обер-гиттенфервалтер, но все равно для генерал-лейтенанта простой майор) Иванов ответил категорическим отказом. Даже не так, он издевательски сообщил, что «вам мои пушки не понадобятся, да и стрелять из них у вас тут некому». А ведь для защиты Новороссийска этот Павлов выстроил на мысе Любви какую-то совершенно несерьезную даже не батарею, а батарейку шутейную, куда поставил всего шесть своих стальных пушчонок калибром по три дюйма — а на заводе, по слухам, пушек каких-то было дюжины три. Правда, никому не было известно, каких пушек, так что придется город защищать с тем, что есть…

Когда наблюдатели сообщили, что в Цемесскую бухту входят вражеские корабли, генерал Раевский сам поспешил на батарею. Пусть пушки там почти игрушечные, но, решил Николай Николаевич, он и с такими постарается фамилию не посрамить. Да и хоть немного, но окоротить наглых англичан и французов было бы неплохо, ведь их эскадра уже вторую неделю ходила по всему Азову, вела бомбардировки прибрежных сел и городов и топила все, что плавает, включая рыбачьи лодки. Артиллеристы на батарее тоже были полны решимости врезать супостату, хотя бы и ценой своей жизни, но…

Но врезать не получилось. Когда корабли эскадры подошли поближе, самую малость не дойдя до расстояния, на которое могло улететь ядро с береговой пушки, послышались выстрелы с противоположного берега. Залпов было всего шесть, но все шесть вторгшихся кораблей в течение буквально одной минуты были уничтожены. Генерал с удивлением и восторгом смотрел, как вражеские корабли исчезали в огромных взрывах. А когда на водной глади остались лишь обломки, от причалов цементного завода стали по одной отваливать огромные цементные баржи. Сами отваливать, без буксиров, и вскоре Николай Николаевич с удивлением заметил, что вместо подъемных кранов на них стояли какие-то стальные коробки, из которых торчали…

— Это пушки? — спросил генерал у подъехавшего на коляске с несколькими своими горными офицерами к батарее обер-гиттенфервалтера Иванова. — Они что-то смогут сделать с британскими пароходо-фрегатами или это просто для острастки вы трубы жестяные на баржи ваши воткнули? Что скажете, горный майор?

На то, что директор завода давно уже ходил в какой-то непонятной, хотя и с погонами, одежде, военный губернатор Причерноморья давно уже внимания не обращал. Хотя ему и показалось, что погоны у «горняка» несколько изменились…

— Уже не горный майор, — усмехнулся тот, — а полковник народного ополчения, что, впрочем, неважно. Да, это пушки, и шесть выстрелов из точно таких же превратили шесть вражеских кораблей в щепки. И это не баржи, а военно-транспортные крейсера вспомогательного флота. «Богатыри» — он указал рукой на проплывающие мимо мыса «Илью Муромца», «Добрыню Никитича» и «Алешу Поповича» — сейчас в Азов идут, чтобы эскадру союзную на ноль помножить, а «Витязь», «Варяг» и «Святогор» отправляются очищать от басурманов русский город Трабзон. Азов «Богатыри» где-то за неделю очистят, потом заберут Самсун и Синоп…

— Тоже дело хорошее, — с некоторым сомнением, но все же в глубине души надеясь, что хоть что-то подобное случится, ответил генерал, — а Севастополю помощь оказать вы со своими… крейсерами не хотели бы? Там же супостат десанта высадил больше восьмидесяти тысяч.

— А там уже наша помощь не требуется, флот неприятельский топить корветы из Николаева уже вышли. Там наша помощь не нужна, а вот дальше… Я чего к вам-то заехал: Никита Алексеевич давно говорил, что администратор вы великолепный, но недругов в Петербурге у вас многовато. И если вы бы согласились занять должность герцога Сардинского…