– Ну а ему! Что ты ответила ему?
– Я сказала: да.
– Ты и вправду хочешь за него выйти? – спросила Лиза.
– Вправду, – подтвердила я, хотя и не была абсолютно уверена в этом.
– А что потом?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, что будет потом, когда вы уже поженитесь?
– Не знаю, – ответила я. – Я об этом не думала.
– Так лучше подумай, – посоветовала мне Лиза.
Я попробовала. Закрыла глаза и подумала о нас, как мы сидим на кухне, помешиваем в кастрюлях, режем овощи, подумала о похоронах нашего приятеля, о том, как мы идем в кино.
– А ничего, – сказала я. – Тишина. Просто не знаю. Все так, как будто я неожиданно оторвалась от скалы. – Я рассмеялась. – Смею предполагать, что когда я выйду замуж, моя жизнь остановится.
Она не остановилась. И спокойной тоже не была. В конце концов я его бросила. И сделала это сознательно. Точно так же, как Гаранс потеряла Баптисту в толпе. Я чувствовала, что мне нужно побыть одной. Мне хотелось вступить в будущее самостоятельно.
РАЗУМ И МОЗГ
Вне зависимости от того, как мы это называем – разум, душа или характер – нам хотелось бы думать, что обладаем чем-то большим, чем только «оживляющее» нас сборище нейронов.
Только большая часть того, что мы называем разумом, это просто мозг. Память – это особое отражение клеточных изменений, происходящих в соответственных местах внутри головы. Настроение – это эффект действия такой, а не иной кучи нейронных переключателей. Избыток ацетилхолина, недостаток серотонина – и у тебя депрессия.
Так что же остается для разума?
От недостатка серотонина до мыслей о том, что мир «стар, скучен и ничего не стоит» ведет долгий путь; еще более долгая дорога ведет к написанию пьесы о человеке, охваченном подобными мыслями… Вот где-то здесь и находится сфера действия разума. Нечто берется за перевод всего этого бормотания нейронов.
Вот только, разве этот переводчик не воплощен, не метафизичен? Не является ли это неким числом – причем, громадным – параллельно действующих различных функций мозга? Если бы всю эту сеть мельчайших, одновременных действий, которые и формируют мысль, идентифицировать, расположить по порядку и сделать из нее громадную карту, тогда «разум» можно было бы увидать.
Переводчик абсолютно уверен, что такую карту изготовить невозможно, равно как нельзя увидеть разум. «Твой разум – это я», – говорит он. – «Ты не можешь разобрать меня на дендриты и синапсы».
Он переполнен различными претензиями и правотой. Например, он говорит: «У тебя депрессия по причине стресса на работе». (И никогда не скажет: «У тебя депрессия по причине недостатка серотонина»).