– У меня имеется разрешение на бритье ног. Под присмотром.
– Погоди, погоди, сейчас проверю. – Она крутится, что-то там перелистывает, читает. – Все в порядке. Еще минуточку.
– Я уже иду в ванную.
Наконец-то в ванне – ванне величиной с плавательный бассейн, олимпийский плавательный бассейн, глубокой и длиннющей, установленной на ножках в форме крокодильих лап – щелк,
– Эй, так как там с моим бритвенным станком?
– Я только проверяю.
– Но ведь я хочу побрить себе ноги.
Еще немножко горячей воды. Да, эти бассейны для гидротерапии очень классные и удобные.
Щелк,
– Держи свой станок.
Она подает мне его и садится на стуле рядом с ванной. Мне уже восемнадцать лет. Ей – двадцать два. Она внимательно присматривается к тому, как я выбриваю себе ноги.
В нашем отделении куча волосатых ног. Первые феминистки.
ВТОРАЯ ЛИЗА
Как-то раз в отделение приняли другую Лизу. Чтобы отличить ее от нашей Лизы, мы обращались к ней полным именем и фамилией – Лиза Коди. Наша Лиза осталась просто Лизой, словно принцесса.
Наши Лизы подружились. Их любимейшими занятиями были телефонные разговоры.
Три телефонные будки, расположенные рядом с двойной дверью, были единственным местом, гарантирующим нам хотя бы чуточку личной жизни. Мы могли войти вовнутрь и плотно задвинуть за собой раздвижные двери. Даже самая шизанутая среди нас могла в любой момент усесться рядом с аппаратом, взять в руки трубку и вести разговоры – правда, исключительно сама с собою. Дело в том, что после снятия трубки производилось автоматическое соединение с дежуркой. У медсестер имелся список телефонов, по которым каждой из нас разрешалось звонить.
Говорить нужно было, приблизительно, следующее:
– Алло! Это Джорджина (или же Цинтия, или Полли), я хочу связаться с номером пятьсот пятьдесят пять сорок два семьдесят.
– Этого номера в твоем списке нет, – отвечала дежурная.