Тор покосился на самодовольного лавочника и скорчил гримасу. Приподнятое настроение, в котором он пребывал мгновенье назад, исчезло без следа. Внезапно он понял, что соус, вкус которого еще чувствовался во рту, отдает кислятиной, и швырнул шпажку с остатками мяса на землю. Несколько тощих собак тут же затеяли из-за нее драку.

Крик толпы, глумящейся над калекой, стал невыносимо громким, от запаха тел голова шла кругом. Я устал, подумал юноша. Надо поваляться в ванне, выпить эля, найти место для ночлега, выбросить все из головы. Он побрел прочь, навстречу толпе, которая устремилась на площадь — горожане хотели посмотреть, как будет чиниться расправа. Какая-то дама проплыла мимо, и Тор почти почувствовал, как ее телеса колышутся от предвкушения отвратительного развлечения. И тут кто-то тихо проговорил:

«Помоги мне…. Пожалуйста».

Голос звучал у него в голове. Тор резко обернулся.

— Кто это сказал? — выпалил он.

Двое горожан шарахнулись от него, словно от буйнопомешанного, и понимающе ухмыльнулись.

Голос зазвучал снова — низкий и мягкий.

«Я невиновен. Меня обвинили по навету. Помоги мне, Торкин Гинт. Прошу тебя».

Тор бросился обратно, к лавке, и снова влез на тумбу, не обращая внимания на протесты владельца. Нет, он не испытывал ни малейшего удовольствия при виде страданий калеки. Но если пленник сейчас посмотрит на него, значит, голос в голове — не плод воображения.

«Кто ты?» — мысленно спросил юноша. Он уже поймал знакомое ощущение — невидимая полая трубка, которая тянется непонятно куда и по которой можно принимать и получать послания.

«Клут. Я у позорного столба. Меня оклеветали, мне нужна твоя помощь, Торкин…»

Сигнал утонул во вспышке боли: один из стражников с силой врезал калеке кулаком в нос.

При виде крови, которая залила лицо пленника, Тор пришел в ярость. Это избиение устроили на потеху толпе, и оно не имело никакого отношения к правосудию, можно не сомневаться.

«Клут, ты меня слышишь? Между нами что-то вроде трубки — чувствуешь? Попробуй представить, что моя сила перетекает к тебе».

Тор слез со своей тумбы и решительно устремился вперед. Знать бы только, чего ради он это ляпнул. Как бедолага сможет воспользоваться его предложением? Самому Тору даже в голову не приходило проделать что-то подобное. Но что поделать, если его молили о помощи? Он обещал помочь… Нет, это просто смешно. Каким образом он поможет? И зачем он вообще в это ввязался?

Тор не слишком старался придумать какое-то оправдание своим поступкам. Никаких колебаний он не испытывал. Он просто продирался сквозь толпу горожан, которые напирали со всех сторон. Каждый был охвачен жгучим желанием увидеть нарушителя спокойствия и хотя бы криком принять участие в расправе.

Юноша был достаточно высокого роста, чтобы заметить Клута еще до того, как смог подойти к столбу. Новое, прежде неизведанное ощущение захватило Тора: по невидимому каналу от него к калеке словно устремился мощный невидимый поток. Клут использовал силы Тора, чтобы не потерять сознание.

Увлекшись, Тор незаметно для самого себя оказался совсем близко. Кое-кто уже обозвал его «наглым юнцом». Он не обращал на это внимания. Сейчас молодого человека интересовал только мерзавец, который примеривался, чтобы ударить свою жертву ногой по ребрам. Его было необходимо остановить, причем остановить мгновенно. Единственное, что можно было сделать — это воспользоваться трюком, которому его обучила Элиссандра. Когда нет возможности сконцентрироваться, лучше бить в самое чувствительное место… в данном случае — по глазам. Стражник охнул, его лицо выразило крайнее удивление. Миг он стоял неподвижно, потом прижал веки ладонями и со стоном осел на землю.

Тор подошел к калеке.

«Спасибо, что не бросил меня, Торкин».