— Дальше уже не интересно, — заявила Полина, отбирая альбом у Натальи. — Дальше только Бэтээр и я, ничего особенного, все одно и то же. Мы не очень часто фотографируемся, только когда дядя Вася ни с того ни с сего снимать начинает. А чего снимать-то? Никаких событий.
— Погоди, — удивилась Наталья. — Как это не фотографируетесь? А в тех пакетах что? Там ведь тоже фотографии, правильно?
— Ага, — подтвердила Полина. — Правильно, фотографии. Инночкины.
Она бережно положила бархатный альбом на стол, шагнула к плетеному креслу, подхватила один из битком набитых больших пластиковых пакетов и вывалила его содержимое на пол прямо посреди кухни.
Там были сотни фотографий. Цветные, великолепного качества, большие, не очень большие и очень большие, многие запаяны в пластик, некоторые — в тонких светлых рамочках, и даже, кажется, несколько из них были сшиты в книжечку.
— Полина! Зачем же ты на пол? — ужаснулась Наталья, торопливо вылезла из кресла и опустилась перед многоцветной кучей на колени.
Любочка присела рядом, помогая Наталье собирать и складывать в стопки невероятное количество Инночек — в разных нарядах, с разными прическами, в разных интерьерах, на фоне разных пейзажей и памятников, — но всегда только Инночка.
— А куда же их? — удивилась Полина, опустилась на корточки и тоже стала собирать фотографии. — Они нигде больше не поместятся.
— Картина, — неожиданно сказала Любочка и протянула Наталье большой снимок, наклеенный на картон.
Действительно, это была фотография не самой Инночки, а ее портрета, написанного очень неплохим художником. Очень, очень неплохим художником, и к тому же наверняка пламенно влюбленным в свою модель. Может быть, и модель к нему была не совсем равнодушна, во всяком случае, смотрела Инночка на художника без той высокомерной холодности, с которой смотрела со всех своих фотографий. Даже свадебных.
— Где? — Полина глянула сверху и опять принялась собирать фотографии. — Ага, картина. Автопортрет. Да их тут много… Вот еще два. А вот целая тетрадка… Альбом репродукций. Инночка у нас художница.
— Художник, — машинально поправила Наталья, рассматривая следующий прекрасный автопортрет женщины неземной красоты. — Слушай, она очень хороший художник! А какие-нибудь другие ее работы у вас еще есть?
— Какие другие? — не поняла Полина. — А, не автопортреты, а еще что-нибудь? Да ну, тетя Наташа, с чего бы ей еще что-нибудь рисовать? Она только автопортреты рисует. Всю жизнь. Может, больше ничего не умеет, я не знаю. Но нам только автопортреты присылает. Ну, и просто фотографии. Будете еще смотреть? В тех пакетах — тоже только она…
— Да нет, я, может, потом как-нибудь, — неловко забормотала Наталья, складывая очередную пачку Инночек в пакет. — Надо же, совсем время не берет… Сколько ей сейчас? За пятьдесят, наверное? Неужели до сих пор такая?
— Понятия не имею, — легкомысленно отозвалась Полина. — Я же ее не видела. Я с ней только по телефону знакома. Когда деньги нужны — звонит, а так просто — зачем? И не приезжает никогда.
— Как не приезжает? — Наталья даже не поверила. — Ни разу за все время? Почему? Она где-то далеко живет?
— Когда как, когда в пяти километрах, когда на Урале где-то. А не приезжает, чтобы не расстраиваться. После встречи — разлука, правильно? А разлука — вы себе не представляете, как это тяжело!
Наталья опять услышала этот голос из телефона, теперь он был связан с образом надменной красавицы, но абсолютно с ним не гармонировал. Как если бы пантера вдруг замяукала гнусавым голосом подвальной кошки.
Ужасно стыдно было от этой мысли. И Полину было жалко. Правда, зато у нее была такая тетя Варя и есть такой Бэтээр. Бэтээра тоже было жалко, хотя мужики, конечно, не так все воспринимают. А Полину жалко — наверняка все-таки страдает, а сама делает вид, что ей наплевать. Разве можно в таком возрасте выдерживать такие нагрузки на психику?
— Тетя Наташа, вы чего? — Полина вцепилась ей в локоть и заглядывала в лицо, тревожно тараща глаза и хмурясь. — Вы чего-нибудь расстроились? Это я что-нибудь не так?.. А! Это из-за Инночки, да? Тетя Наташа, вы не думайте, я на нее совсем не похожа! И Бэтээр не похож! Вся эта наследственность в человеке — только пять процентов, я сама читала, честное слово! А остальное все от воспитания. А нас тетя Варя воспитывала. Мы совершенно нормальные, особенно Бэтээр… Так что вы на этот счет даже и не волнуйтесь.