XIV

Ночью, во втором часу, раздался телефонный звонок. Начальник фронтовой разведки полковник Логинов взял трубку. Узнал голос начальника контрразведки Гладышева. Гладышев сообщил о том, что арестованный заговорил.

— Если есть время, заходи, — пригласил начальник контрразведки.

Времени у Логинова было, как всегда, в обрез, но он отложил дела. Появилась надежда узнать хоть что-то о судьбе группы Речкина, а может быть, и о том, где теперь базируются партизаны.

Вскоре начальник разведки сидел в небольшой боковой комнате деревянного дома. Было их в этой комнате четверо. Он с Гладышевым, девушка-стенографистка, лжепартизан. На вид агенту было лет сорок. Приятное, как и на фотографии, лицо, отметил Логинов.

Гладышев ввел Логинова в курс дела. Арестованный сам изъявил желание давать показания, как только отдохнул. Сказал, что признания его чистосердечные, скрывать что-либо он не намерен.

Прибыл он с определенной целью. Его хозяевам за линией фронта удалось перехватить партизан, шедших к фронту. Партизан было трое, все из бригады «За Родину!». Двое погибли во время перестрелки, третий попал в плен. Он не выдержал пыток, дал показания. Этим и воспользовались немцы.

— Итак, ваше имя, ваша фамилия? — продолжил допрос Гладышев.

— Я уже говорил.

— Повторите.

— Фриц Элендорфен. Год рождения — 1902-й. Родился и вырос в Санкт-Петербурге, или, как вы теперь называете этот город, в Ленинграде.

Элендорфен говорил ровным голосом, без акцента, глаз при этом не отводил, держался очень спокойно.

— Все-таки я хотел бы знать причину вашего согласия давать чистосердечные показания, — сказал Гладышев. — Это прежде всего. Мне бы хотелось знать причину вашего спокойствия. Все-таки вы провалились, были арестованы, вас арестовали как агента.

Элендорфен охотно отозвался на вопросы Гладышева. Беседа потекла настолько непринужденно, как будто за столом встретились люди знакомые, но в силу каких-то обстоятельств оторванные друг от друга на долгие годы.

Такое впечатление складывалось из-за готовности Элендорфена отвечать на все последующие вопросы Гладышева. Фриц Элендорфен отвечал, не задумываясь. Чуть позже Логинов станет просматривать стенограмму допроса, и это первое впечатление от встречи не изменится. Допрос шел ровно, гладко, без сучка без задоринки.

— Я реалист, — говорил Элендорфен. — Я привык трезво оценивать шансы. Потому и говорю только правду. За моими словами нет игры. Я прибыл к вам с определенной целью, надеялся, что и на этот раз повезет, мне не повезло, и я даю показания.

— Все ваши показания будут немедленно проверены.

— Естественно. В этом я не сомневаюсь.

— Удивительно.

— Что вас удивляет?