— Осенью прошлого года. Мы тогда в блокаде были.

— Такой же, как нынешней весной?

— Покруче. Солдатов вишь чего придумал. У него для бригады несколько баз заранее заготовлены, продуманы пути отхода. Когда немцы осаду начали, он перед нами задачу поставил выбивать живую силу врага. У нас тут все леса окольцованы завалами. Мы много деревьев валили, когда базы устраивали. По три-четыре кольца делали. А лесной завал что крепостная стена, его не враз одолеешь. Немцы, бывало, бомбят, бомбят, а завал еще рогатистее делается. Опять же технику через завалы не попрешь. Особенно если почва болотистая. Я тогда, помню, взял под прицел лощину, больше полусотни их положил. Меня Солдатов к ордену представил.

— Наградили?

— А как же. Я в тот раз орден Красной Звезды получил. У нас тогда связь с Большой землей была, мы самолеты принимали. Первые награды нам тогда прислали.

— Хорошо все-таки, когда связь есть.

— Поди, плохо… Мы и раненых отправляли, и оружие нам слали, боезапас, мины. Я тогда новенький «дегтярь» получил, тоже в награду.

— А меня ведь к медали представили, Николай Дмитриевич.

— За дело чего ж не представлять.

— За то, что карателей прошлый раз прищучили.

— Когда Альфонса этого, Мауе ухлопали?

— Его, гада.

— Скольких вы тогда положили?

— Больше сотни. Только вот знаешь о чем я теперь думаю, Николай Дмитриевич?

— О чем?

— Как же теперь с наградой будет?

— Как?

— Нет же у нас связи.

— Наладится.

— Мне без медали нельзя, Николай Дмитриевич. Я и медаль, и орден должен получить.