— Я могу позвонить? — мой дребезжащий голос, под сводами этой церкви прозвучал, как хрустнувшее стекло. В присутствии этих демонов я чувствовала себя как жертва пыток четвертования. Меня всю трясло и выворачивало, бросало то в холод, то в жар, ноги подкашивались, меня мутило, глаза отказывались подниматься на эту темную троицу. От них источалась зловещая тьма! Как странно, вроде бы обычные с виду лица, но внушающая тяжесть и страх энергетика расползлась по всему пространству, отравляя любые робкие попытки закрыться от них невидимым щитом своей надежды. Возле Эммануила я ощущала себя как-то спокойнее. Светлый явно окружил себя энергетическим барьером. Но телефон то мне протянул один из демонов, вернее третья демоница. Хищно улыбающаяся молодая женщина. Почему они выбирали себе такие красивые тела?
«
Кому я могла позвонить после стольких дней отсутствия? Сдержанному, с твердым характером, решительному, самостоятельному, кто не будет задавать лишних вопросов до определенного момента, на кого можно было положиться, позвать к себе на помощь, и кто безотказно примчится? Этот номер я помнила до сих пор. Естественно, я позвонила в Хартфорд, Камиле.
— Камила Эмблер, слушаю, — раздался в трубке до боли знакомый сонный голос.
— Кэм, это я, Софи, …забери меня! — дрожа всем телом от волнения, прошептала я. В трубке вскрикнули и учащенно задышали:
— Ты где? — она, наверное, до сих пор не верила, что это была я.
— В Сент-Луисе. Пожалуйста, Камила, приезжай одна, я буду ждать тебя у церкви святого Луки.
— Я сейчас же выезжаю в аэропорт, никуда не уходи! — отчеканил уже собранный голос, и на другом конце повесили трубку. Это было в стиле Камилы! И я ни капли не сомневалась, что она приедет за мной, даже если не будет билетов на ближайший рейс — она достанет их.
Я тут же торопливо сунула одолженный телефон обратно, в руку демонице, и сдержано поблагодарила: — Спасибо.
Жаль, что я не умела как они сворачиваться в тень и исчезать, сейчас бы мне это очень пригодилось! Как же мне хотелось побыстрее от них вырваться! Я еле сдержала себя, чтобы не сорваться с места и не побежать рысцой. Я обогнула, пристально наблюдавшее за мной темное трио, и, не оглядываясь, направилась к выходу, к желанной свободе.
Чтобы не сидеть прямо на ступеньках, мне пришлось отыскать неподалёку лавочку, за которой росли редкие голые кустарники. Ну и что, что холодно, зато я снова живу, главное не спать и не попасться раньше времени на глаза полиции. Я даже не оборачивалась в сторону церкви, чтобы лишний раз не столкнуться взглядом с темными. С меня было уже достаточно!
Минуты текли очень медленно. На улице было где-то плюс пять, и холод уже основательно сковал моё окоченевшее тело. Фонари освещали пустынную улицу, вдалеке изредка мелькали запоздалые авто, небо было затянуто тучами, все горожане, включая даже таких бродяг как я, давно уже спали, и отвлечься мне было не на что. Я начала шмыгать носом и стучать зубами, совершенно непроизвольно.
— Может быть, всё-таки зайдешь внутрь, — мягко проговорил Эммануил, возникнув, словно из-под земли.
— Н-н-нет, сп-а-сибо, не хочу, не на чью тер-р-риторию! — выдавила я, пытаясь справиться с дрожью.
— В церковь приходят прихожане, такие же люди, как и ты. Это не совсем территория светлых. А ты здесь окоченеешь. Если он сейчас не захочет твоей смерти, то его темные посланники могут вернуться за тобой, — он улыбнулся, наверное, заметив вспыхнувший испуг в моих глазах. — Пойдем, не будешь же ты здесь сидеть до завтрашнего обеда! Не упрямься.
Что ж, в его словах было разумное зерно. Моё окоченевшее тело, облегченно вздыхая поднялось, и поплелось за ним. Эммануил завел меня в какую-то тесную комнатку, похожую на кабинет пастора. Тут тоже висело небольшое распятье, полки были заставлены книгами, письменный стол и два стула, вот и вся обстановка, эталон скромности.
— Посиди здесь я скоро вернусь!
Вернулся он действительно быстро, я даже ещё согреться не успела, и принес плед, упаковку печенья и чай. И только завернувшись в мягкий плед, и сжав горячую чашку в руках, я обратила внимание на его глаза. …Они были добрыми! Раньше таких вот глаз в мире живых я не замечала или попросту не встречала, а в мире тьмы точно не было таких, даже у Брайана они были добрыми, но измученными. А эти глаза прямо светились внутренней добротой и пониманием, они проникали в твою душу, согревали её, и ласкали теплом, словно маленького ребёнка.
И снова, в который раз за последнее время, по моим щекам покатились слёзы.