Глава 3

Илбрук Джред был торговцем. Не очень удачливым. Он приехал в Риккт с севера, из прекрасной Авруны — Города Пяти Озер. По легенде того, кто войдет в его врата с мечом или дурными намерениями покарают духи вод, поэтому Авруна был чистым и мирным местом. Наполненным запахом цветов и пряностей, привозимых со всех сторон света, несмотря на высокие торговые пошлины.

И именно налоги вкупе с жаждой новизны и подтолкнули молодого и бойкого проныру направиться в это маленькое и несуразное поселение на границе с Империей.

Риккт, несмотря на свои размеры, славился на все Степи, как оплот торговли. В то время, как война на островах по слухам подходила к концу — пиратам не хотелось искать себе новый дом или гибнуть вместе со старым по примеру ирртов, и они начали переговоры, — вольные степные города на юге постепенно теряли население. Рано или поздно Империя вновь начнет расширяться… и вопрос, куда? Поэтому ремесленники и зажиточные горожане потихоньку перевозили семьи и переносили свои предприятия на север.

Но где плохо с легальной торговлей, там процветает нелегальная, и Риккт, до того маленькая глухая деревушка, до того насчитывающая едва ли десяток домов, постепенно стал оплотом обмена товарами. Травы, злаки, скот и редчайший сейль — полупрозрачный опалесцирующий металл из рудников Северных гор везли в Империю. Обратно шло золото, предметы искусства, книги, меха и черный жемчуг с южных берегов. Здесь не удивлялись уже никому, будь то рыжеволосые смуглые выходцы с юго–восточных островов, выхватывающие оружие в обмен на любой косой взгляд, низкорослые надменные северяне, цедившие слова сквозь зубы и привыкшие смотреть словно сквозь собеседника, или же суровые, богато одетые имперцы, не признающие ничьих авторитетов и правил, и считающие, что весь мир вращается вокруг их столицы.

Это походило на зарыбленный до предела пруд, мельтешащий разноцветными плавниками и плещущий водой. И, разумеется, запах богатства и поток торговцев привлек в этот пруд и хищную рыбу.

В данный момент Илбрук был должен одной такой рыбе, собирающей под видом «охраны» дань с восточных рядов, довольно крупную сумму денег. Поэтому предпочел искать пристанище на ночь не в городских тавернах и ночлежках, а в скалистых утесах за городом. Местные не сильно жаловали эти места, ходили слухи о призраках… и это стало дополнительным доводом «за». Значит людей и головорезов Хмурого там точно не будет, а мертвые, насколько Илбрук знал, еще никому не отрезали ухо, намекая на необходимость вернуть займ.

Торговец бодро дотолкал свою тележку до утесов, остановившись там, где его прибежище будет и укрыто от ветра, и не заметно со стороны города. Достал видавший виды спальный мешок из шкуры бурой южной лисы, развел костер, вскипятил в котелке любимый травяной сбор и почувствовал себя почти счастливым.

Закат догорал последними яркими красками, нежно и приятно пах какой–то ночной цветок, росший прямо в трещинах скал и укрывавший их как занавесом. Впереди было лето. Хотелось чего–то нового, маленький суматошный Риккт ему уже успел надоесть. Может плюнуть на все и податься ближе к морю?..

Илбрук, погруженный в мечты о лазурных волнах, отхлебнул отвар и внезапно заметил проплывающую мимо него котомку с вещами. Едва он успел вскочить на ночи, как ручейки воды залили и то место, где он сидел, и возмущенно зашипевший костер.

Отбросив непрошеную мысль о духовном покровителе, таким извращенным образом решившим реализовать его стремление к большой воде, он вгляделся в сумрак и понял, что струи бьют прямо из скалы.

В каменистых равнинах, где торговец родился и вырос, любой источник считался священным. Но этот определенно был каким–то странным, и под несильным напором бил из ровных трещин, образующих четкий высокий прямоугольник, примерно с человеческий рост. В центре этого прямоугольника вроде бы различалась какая–то гравировка, но свисающие растения не давали понять, какая именно.

Илбрук протянул руку, отводя стебли в сторону и касаясь узора. Ему показалось, что он услышал негромкий щелчок, и в следующую секунду его оглушил и сбил с ног поток воды, хлынувший из расступившегося камня.

Порядком протащив его по склону, поток утратил силу и растекся в стороны, предоставив мокрого и ошеломленного торговца самому себе. Когда он наконец отплевался и проморгался, то обнаружил, что их уже трое: рядом судорожно кашляли темноволосая девица в лохмотьях и высокий мужчина, из–за облепившего его мокрого черного плаща слегка смахивающий на летучую мышь. Последний пришел в себя быстрее всех.