— Подцепляют венерическое. — Почему я не могу заткнуться, с отчаянием думает Кирихара. — Подбирайте, пожалуйста, слова в мой адрес, я ведь попросил.

— Эйдан, — ахает Тика, — да он мне нравится! И я его грохну. Прямо сейчас, если вы не свалите отсюда. Давайте, — она виляет пистолетом, — бери своего бойфренда, и прекратите нам мешать. Без обид, мальчики.

— Без обид, Тика, — соглашается кто-то за спиной Арктики. — Пушку опускай, окей?

Салим держит свою «Беретту» одной рукой, а в другой у него тлеет сигарета. Наверное, именно с этим и связано мрачное выражение его лица: гипс не сгибается, так что ртом до нее ему не дотянуться.

Кирихара чувствует облегчение. Возможно, сегодня его не убьют.

— Кто это сказал? Ах, Салим, прости, крошка, я тебя сначала не заметила.

— Еще раз добрый день. Надеюсь, меня ты заметила, Тика.

Или все-таки убьют.

За спиной Салима стоит Сурья. Шлем он где-то потерял, укладка растрепалась, но в целом он выглядит приличнее всех их, вместе взятых.

— Стильно выглядишь, Сурья. Новые часы? — говорит ему Рид, и его уголки рта дергаются в гримасе, похожей на улыбку.

Кирихара оценивает цепочку: он сам и Рид — Арктика — Салим — Сурья. Пять пистолетов на шесть человек. День идет, маразм крепчает.

— Ты не в том положении, чтобы паясничать, — отвечает ему Арктика так, будто бы ее положение отличается.

Кирихара решает спросить то, что волнует здесь всех, и перебить зарождающуюся перепалку:

— И как мы будем решать вопрос?

Внимания на него не обращают:

— Ты не в том положении, чтобы тебя здесь вообще слушали, окей, да?

— Ты не в том положении, чтобы…

— Господи, придумай что-то новое.

Перепалка из криминальной разборки превращается в рыночный скандал. Кирихара оглядывается на затылок Рида и хочет — серьезно — позволить Арктике его пристрелить.

— И о чем это мы тут болтаем, а? — в поле зрения нарисовывается Зандли и становится за «крайним» — целится в Сурью.