Все замерли. Секунда, две, три… сфера вдруг стала переливаться всеми цветами с такой скоростью, что зарябило в глазах, а затем потухла, словно не определилась с расой, и просто вернулась к своему состоянию покоя. Дарина выждала еще несколько секунд, но ничего не изменилось.

— Запотел, что ли? — озадаченно почесала карга нос, а затем сама взяла ладошку девушки и прижала плотнее. Секунда, две, три. Ничего. Оракул шмыгнула. Затем достала из кармана тряпку, которую использовала вместо платка, харкнула на сферу, протерла до того момента, пока не послышался скрип. Довольно крякнула и вновь положила ладошку Дарины к «чистому» участку. Дарина старалась скрыть брезгливость за перекошенной улыбкой, но терпела.

Даже меня передернуло.

Секунда, две, три, четыре…

Оракул с досадой плюнула, но уже на пол, и недовольно постучала мыском башмака по мраморному полу, пока размышляла.

— Что-то не так? — решил я проявить любопытство, хотя и так было понятно, что все идет не по плану.

— А тебя вообще не спрашивают! — взвилась Оракул. — Стой молча. А еще лучше — подальше отойди. Может, ты на индикатор плохо влияешь!

Хотел поспорить… но отошел. Быстрее было согласиться, чем спорить.

Троллиха удовлетворенно кивнула, вновь приложила ладонь Дарины к сфере. Секунда, две, три…

— В рот мне корень! — зарычала Оракул, когда ее индикатор отказался реагировать на ведьму. В сердцах старуха даже пару раз прошлась кулаком по сфере. Приложила руку сама, тот окрасился в зеленый — цвет расы троллей. Всполохи говорили о том, что душа у карги серая, с чем я, и многие демоны были в корне не согласны, считая, что в ее черноте и бездна потеряется, но кто же нас спрашивал? — Слышь, хвостатый, ну-ка подойди! — повернулась старуха ко мне.

Вздохнув, подошел, заметив, как Дарина отодвинулась, уступая мне дорогу и вновь замерев в трех шагах от меня. Не дожидаясь приказа, положил ладонь на сферу. Тот окрасился в пурпурный — цвет демонов. Всполохи желтые, что так же говорит, что я — нейтральный.

— Теперь ты, милая, — подозвала троллиха девушку. Та подошла, смотря только на Оракула, и покорно выполнила просьбу.

Ничего. Индикатор упрямо отказывался воспринимать девушку.

— Может, все же, на живых людей он не реагирует?

— Раньше реагировал, а теперь, что же, нет? — возмутилась троллиха, что, признаться, озадачило. Я лично не мог припомнить, когда еще до Дарины во Мраке появлялись живые люди. — Нет, дело в другом, — покачала она головой. — Ох и наворотил ты дел… — полагаю, так и не придя к конкретному выводу, решила она обвинить меня во всех грехах. — Словно проблем мне было мало, теперь вот думай, как все это понимать! Ну, хоть с одним определились.

— Это с чем же?

— Цвет души у нее — до омерзения светлый. Пожалуй, в одном ты прав. Такой, как она — не место во Мраке ни живой, ни мертвой, — вздохнула она. — Опять все сначала… — тоскливо протянула корга. — Уж думала на моем-то веку, одним разом отделалась, ан, нет…

— Ты о чем? — нахмурился я, но был прерван стремительно распахнутыми дверями, в которых показались гвардейцы, а затем в залу вошел сам Владыка и осмотрел красными глазами на волевом и строгом, даже мрачном лице, пространство помещения, скользнул по Оракулу, мне, и остановился на вновь судорожно сглотнувшей Дарине.

— Я вижу, слухи не врут, и мои владения посетил живая ведьма… — хриплым и вкрадчивым голосом заметил он с таким выражением, что стало понятно — всем вскоре наступит трын… конец.

— Владыка, какая честь… — подался я вперед, чтобы загородить собой испуганно замершую девчонку. Но понял, что правителя одурачить не смог, и тот сощурил карие умные глаза. Потому приблизился ко мне и решительным жестом просто отодвинул с дороги, чтобы продолжить путь в сторону Дарины.