— Я на чешском вообще не говорю, — продолжала сопротивляться Лара. — Вы же знаете, я из славянских языков только болгарский учила, а это вообще другая группа!

— Да там русский все прекрасно понимают, — заверил её Борис Иванович, сам никогда не выезжавший из России. — В крайнем случае по-английски будешь говорить. Умеешь же?

— Умею, а с зарплатой что? — Лара, сама не понимая почему, продолжала выискивать подвохи в этом сказочном предложении. Казалось бы, бери и радуйся! Такое счастье раз в жизни выпадает! Но что-то внутри беспокоило. Не могло быть все так просто.

— Так, Лариса! — потерял терпение Борис Иванович. — Не хочешь — не надо! У нас на кафедре полно желающих съездить в Прагу, да к тому же еще и денег подзаработать. Предложу им! А ты можешь быть свободна!

— Да подождите, — испугалась Лара. — Я же не отказываюсь. Просто хочу понять, что и как.

— Ладно, — сменил гнев на милость начальник, — тогда вот тебе их предложение, дома почитаешь и завтра жду ответ!

Лара взяла протянутый договор и пролистала его.

— Тут же все на чешском! — возмутилась она.

— Разберешься, — махнул рукой Борис Иванович, — сейчас переводчики всякие есть в интернетах. Вот и пользуйся, так сказать, современными технологиями.

Лара, поджав губы, кивнула, убрала бумаги в объемную сумку и, коротко поблагодарив руководителя «за предоставленную возможность», вышла из кабинета.

Борис Иванович со вздохом проводил её взглядом. Эх, хороша девка! Было бы ему хотя бы лет на двадцать поменьше, точно бы приударил! Настоящая уральская девчонка — кровь с молоком! Грудь, попа — все на месте! И работник золотой: ни одной жалобы. Студенты у нее по струнке ходят. Хорошо, если согласится поехать. Все-таки хоть какой-то шанс для девочки мир посмотреть: сама она вряд ли дальше Свердловской области выедет — с её-то рабоче-крестьянскими родителями и крошечной зарплатой молодого преподавателя. А тут, может, и выгорит что. Вдруг там, в Праге, мужика себе найдет нормального, если, конечно, они еще остались в этой «Гейропе». И Борис Иванович усмехнулся, чрезвычайно довольный собой.

В конце августа Лара стояла в аэропорту Кольцово, нервно теребя в руках новенький загранпаспорт и посадочный талон. Было страшно. Очень страшно.

Рядом с одинаково перепуганными лицами мялись родители, что тоже не добавляло уверенности. Тогда, на семейном совете, папа твердо сказал, что надо ехать, что девочка она у них умная и сможет там, в Европе, пробиться и хорошо себя показать. Поэтому из заначки, которую мама про себя называла «на свадьбу», а папа «на машину», были взяты деньги на билет до Праги (это принимающая сторона не оплачивала) и на новый гардероб для Лары.

Так что теперь в чемодане лежали туфли, ботильоны на низком каблуке, новые белые рубашки, черная юбка, синий пиджак и очень скучное серое платье. На покупке платья настояла мама, которая была уверена: внешний вид дочери должен доказывать, что она серьезный специалист. Именно поэтому вместо любимой удобной куртки Ларе всучили короткое тетино пальто, которое прибавляло сразу лет десять. С другой стороны, в чем-то мама была права, потому что без строгого делового гардероба Лара, с её нежным лицом и огромными наивными глазами, тянула максимум на студентку-первокурсницу, а никак не на уважаемого преподавателя солидных двадцати шести лет.

Ладно хоть удалось уговорить родителей добавить ко всему этому учительскому великолепию джинсы и кроссовки. Зимние ботинки было решено не брать, потому что «ну какие у них там зимы, Ларка! Смех один!». Даже если вдруг понадобится что-то потеплее, можно будет уже там купить. В Праге.

Ох, от одного этого слова захватывало дух, и внутри разливалось такое сладкое, волшебное ожидание, как в детстве перед Новым годом. Несколько часов — и Лара будет там! Она будет ходить по мостовым с неровной истертой брусчаткой, пить знаменитое чешское пиво, прогуливаться по Карловому мосту, ездить на красных трамвайчиках…

— Может, все-таки возьмешь себе пару пирожков? — неловко спросила мама. Лара хотела возмутиться, что в самолете кормят и что они это сто раз обсуждали, но посмотрела в растерянные и подозрительно красные мамины глаза и поняла вдруг, что дело тут вовсе не в пирожках. Просто она первый раз так надолго от них уезжает.

— Не надо, мам, — Лара еще раз обняла её, потом папу. — Я вас люблю! Все будет хорошо!

И когда самолет, лениво и медленно тащившийся по летному полю, неожиданно вырулил на взлетную полосу и сразу стартовал с такой дикой скоростью, что у Лары радостно защекотало внутри, она вдруг подумала, что это очень похоже на неё. Она, как этот самолет, скучно и уныло ползла по своему маршруту, но вот теперь — на этой новой взлетной полосе — начнется новая жизнь с совершенно новой скоростью! Жизнь в Праге!