Напряженные плечи крупно вздрагивают.

— Мир, — Ларе невыносимо хочется подойти и обнять его, чтобы хоть немного уменьшить злую боль, терзающую его изнутри, но она боится, что своим касанием сделает только хуже.

— Ненавижу!

И это становится последней каплей. Внутри словно что-то взрывается, и слезы — горячие, крупные — катятся у Лары по лицу.

— Зачем ты тогда приехал? — шепчет она еле слышно. Больно кривит губы, чтобы не выпустить наружу рыдания, но Мир слышит. Оборачивается, видит её заплаканное лицо и, будто против воли, медленно идет обратно к ней.

— Я приехал, потому что не могу без тебя. Потому что я люблю тебя.

Раздраженный и даже злой голос противоречит нежным касаниям пальцев, которые стирают с Лариных щек слезы.

— Ты же сказал, что ненавидишь.

— Немножко, — усмехается Мирек. — Но люблю больше.

— Почему ты никогда не говорил, что любишь меня?

— Говорил. Ты не слушала.

— Не говорил, — упрямо повторяет она.

— Ларко, я тебя даже с родителями познакомил! Это ничего для тебя не значит?

— Да откуда я знаю, — в отчаянии бормочет она. — Может, ты всех своих девушек с ними знакомишь.

— Каких всех? Я ни с кем не встречался до тебя.

— Подожди! А как же…

— С ними всеми был просто секс. Ничего другого. Ты моя первая девушка.

Острый болезненный комок давит Ларе на горло, мешает дышать. И она уже не сдерживается, утыкается ему в футболку, которая так тепло и успокаивающе пахнет Миреком, и рыдает. Слезами радости и облегчения.

— Я… не могу… мне так… — Лара пытается сказать ему что-то между всхлипами, но не получается. Мир гладит её по вздрагивающим плечам и что-то ласково шепчет по-чешски.

Понемногу она успокаивается, достает из сумки бумажный платок, вытирает глаза и высмаркивается. Мимо проходит стайка студентов — видимо, раньше отпустили с пары — и с нескрываемым любопытством смотрит на них.