– Полно! – Остановил его вмахом руки Петров. – А теперь хотелось бы посмотреть воочию на вашего «престарелого контрика и диверсанта», – с едва заметным сарказмом произнес он.

– Так это, товарищи, может, сначала перекусите? Егоров уже, наверное, на стол собрал…

– Сначала дело, товарищ майор! – непререкаемо заявил оснаб.

– Так остынет же все… – печально произнес Станислав Борисович.

– А мы не гордые, майор! – хохотнул, поднимаясь с места генерал-лейтенант. – И холодного с удовольствием порубаем!

– Пойдемте, товарищи, – Станислав Борисович поднялся со стула и повел высокое начальство в подвал.

Оснаб с интересом осмотрел активированную систему защиты и изумленно покачал головой:

– Солидно! Лет двести, не меньше, а все функционирует!

– И причем, без сбоев! – похвалился маойр, хотя это, в общем-то, была вовсе и не его заслуга.

Петров дождался, пока майор деактивирует защиту и первым зашел в услужливо распахнутую дверь.

Я сразу его узнал, когда он переступил через порог – Петр Петрович Петров, незабвенный товарищ летнаб, под началом которого я в сорок третьем проходил серьезную подготовку в разведшколе «СМЕРШа». По тому, как Петров сбился с шага, и по изумлению, которое прорвалось сквозь его непробиваемую маску спокойствия, я понял, что он тоже меня узнал. Справившись с чувствами, Петров прошел в камеру, освободив проход для целого генерал-лейтенанта и знакомого мне майора. Это что же, по мою душу такая солидная «комиссия» собралась? Другого объяснения присутствия здесь такого высокого начальства у меня не было.

– Здравия желаю, товарищ летнаб! – скрипуче, словно несмазанная телега, произнес я. – Рад видеть вас вновь живым! – огорошил я всех присутствующих своим заявлением.

– Как это, вновь живым? – не въехал схода в тему генерал-лейтенант. – Откуда он тебя знает, Петр Петрович? И почему летнаб?

Но ответа Медведев так и не дождался: мой бывший и давно уже мертвый «учитель» впился в мое морщинистое лицо долгим и немигающим взглядом. Я почувствовал, что у меня под черепушкой, словно сквознячок пролетел. Слабенький, едва заметный. Но я все равно уловил чужое воздействие на свой разум, хотя в этот раз все было гораздо незаметнее. Не так топорно и болезненно, как с майором. Ах, вот ты как? Без моего разрешения в моей башке решил покопаться, старый друг? Не выйдет, товарищ летнаб, хоть и уважаю я тебя безмерно! Хрен тебе! – И я резко «отсек» свои мысли от окружающего мира, заслонившись прочной от проникших в мой мозг «щупалец» незыблемой бетонной стеной.

– Оставьте нас одних! – неожиданно глухо произнес Петров, не оборачиваясь и не разрывая со мной зрительного контакта. Мне показалось, что его карие глаза медленно изменяли цвет радужки, постепенно выцветая.

– Но эт… – заикнулся, было, генерал-лейтенант, но Петров не дал ему высказаться, грубо оборвав на полуслове:

– Дело государственной важности, товарищ генерал-лейтенант! Особо секретно! У вас нет надлежащего допуска, Никифор Васильевич!

– Понял, товарищ оснаб, – Медведев досадливо «крякнул» и не стал спорить со своим неприметным спутником, а, развернувшись, вышел в коридор каземата. – Пойдем, майор, перекусим – похоже, что это надолго…

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант! – Засядько выскользнул из камеры вслед за командующим и закрыл за собой толстую дверь.

Больше никаких звуков из коридора не доносилось. Петров, наконец, отвел взгляд и, сняв фуражку, пригладил рукой вспотевшие волосы. После чего уселся на лавку и тихо поинтересовался: