– Зачем?

– Чтобы ты говорила. Не потому, что надо, не то, что надо, а по-настоящему.

– Я не буду говорить.

– Почему?

– О чём? Всё хорошо. Как видишь, я жива.

– И танцуешь. Ты не можешь не танцевать.

– Как и ты.

(тишина)

– Есть о чём. Мне есть что тебе предложить. И я расскажу, но не здесь. У вас камеры пишут звук? – (тишина) – Давай встретимся. В пятницу стартует мой проект "Тени", будет куча танцоров, которых не видно. Только белая стена и силуэт. С жюри, со всеми делами, может, слышала, раз уж ты за мной следишь .. – (усмешка) – Приходи. Позже сходим куда-нибудь, выпьем.

– Не думаю, что это хорошая идея. Не о чем нам говорить. И незачем. Да и не слежу я. По всему свету за тобой не попрыгаешь. Было бы как-то странно. Я всё-таки не сталкерша.

– Нет, не сталкерша. Ты беглянка. Взяла и потерялась. Веришь, нет, я искал тебя. Ну и вот…

– …нашёл, и лучше бы тебе забыть об этом. В городе много ночных заведений, кроме нашего.

– Ты совсем мне не рада?

– Только как гостю.

– Врёшь. – (сходя на шёпот) – Я вижу. – (ладонь на её щеке, она опускает голову) – Позови тебя в приват кто-то ещё, пойдёшь? Хотя, кого я спрашиваю. Конечно, пойдёшь. И потрахаться тебе, как покурить. "Для тебя это что-то значило. Для меня нет". Я помню.

(она старается не дрожать)

– У меня срывался спектакль. Отнималась нога. Всё летело к чёрту. А ты явился с цветочками, как к покойнице или труднодоступной юбке. Сам знаешь, как я отношусь к жалости. Что ещё мне было сказать?

– Ты не была для меня юбкой, Юна. И похоронить тебя непросто. Думаю, ты и в гроб ляжешь, только когда сама туда захочешь. Изнутри заколотишься и землёй присыпешься. Да ты это, собственно, и сделала. Когда ушла.

– (опомнившись, с издевкой) – Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… К чему их ворошить?

– Потанцуй со мной.