— Привет. Прости. Пробки.
Она нехотя улыбнулась.
— Все в порядке. Просто я немного озябла. И Нху на месте, я проверяла. Но решила подождать тебя снаружи.
«Лучше уж померзнуть, чем сидеть там среди распустивших слюни стариков, ждущих своей очереди», — подумала она.
— Хотя роскошная дама за кассой оказалась вполне любезной. По крайней мере, пока я не показала свое полицейское удостоверение, после чего половина клиентов у меня за спиной испарилась.
Она посмотрела на Эрика.
— Я ее проверила. Некая Маэ-Кхао Аксорнпан. Уменьшительно-ласкательное имя Пю. Она отчитывается обо всем супружеской чете политиков, которые записаны в качестве владельцев.
Они спустились по лестнице и едва успели войти в помещение, как им навстречу бросилась высокая женщина в зеленовато-розовом платье. Темные курчавые волосы были прихвачены высоко на голове диадемой со стразами. Улыбнувшись ослепительной улыбкой, она схватила Эрика за руки и потащила за собой, не обращая внимания на Беатрис.
— Добро пожаловать. Нху вон в той внутренней комнате. Вам никто не помешает.
Подмигнув и слегка ущипнув его за руку, она потянула его вглубь помещения, подальше от других клиентов. Беатрис догнала их. Пю погладила ее конский хвост.
— Прости, дорогая, конечно же, пойдем с нами. Какие волосы! Ты натуральная блондинка?
Беатрис почувствовала себя как в шесть лет, когда кто-нибудь из родственников щипал ее за щечки. С той только разницей, что здесь не пахло свежеиспеченными булочками и кофе, как на семейных праздниках, — в помещении между деревянными статуями небесных танцовщиц висел тяжелый аромат тлеющего сандалового дерева. Слабый дымок поднимался вверх и рассеивался в воздухе, когда она проходила мимо ароматических палочек, засунутых в вазы перед статуями.
Осторожно постучав, Беатрис вошла к Нху, сидевшей в углу крошечной комнатки. Девушка казалась бледной и дрожала в своей легкой одежде — облегающей майке из плотного трикотажа, обнажавшей руки, и почти прозрачной юбке типа саронга, которая лежала складками на подушке для сидения. Беатрис задалась вопросом, напудрено ли у девушки лицо белой пудрой или это ее собственная кожа такая бледная. Более всего она напоминала потерявшегося птенчика, приземлившегося в своих белых перьях на пурпурно-красную подушку. Девушка дернулась, когда Эрик поздоровался с ней за руку, и боязливо покосилась на Беатрис.
— Добрый день. Очень хорошо, что у тебя нашлось время с нами поговорить. Стало быть, ты и есть Нху Чаисавас?
Девушка кивнула ему. Он осторожно похлопал ее по тыльной стороне ладони.
— Все хорошо у тебя в Таиланде? Ты вернулась вчера?
Она снова кивнула, выдернула руку, и он заколебался, не перейти ли ему на английский.
— Ты говоришь по-шведски?
Очередной кивок.
— Окей, хорошо. Не волнуйся, ты не сделала ничего плохого. Тебя ни в чем не подозревают. Я здесь не для того, чтобы проверять разрешение на работу.