Слоновски искренне недоумевал. Только что он ловил в перекрестье прицела врага: высокого плечистого мужчину в черном костюме, которого следовало уничтожить любой ценой. И вот перед ним стоит…
— Стреляй, Грег! — заорал Щеглов.
Он что, не видит?
— Стреляй!
— Ты сдурел? Это же шеф!
— Слоновски! — устало приказал вышедший из здания Кауфман. — Ко мне!
— Стреляй, придурок!
— Слоновски, приказываю немедленно арестовать Щеглова! Он предатель.
Кауфман сделал шаг вперед.
— Приказываю…
— Я взорву нас, Грег! Если ты позволишь ему приблизиться — взорву!
— Слоновски!
Урзак старался, очень старался, но он был слишком слаб, чтобы вытащить из головы Грега образы его родных. Чтобы предстать перед ним в облике тех, на кого Слоновски ни за что не нападет. И даже как следует наложить гипноз не смог. Вымотался.
И подвергшийся ментальной атаке Грег не смог забыть слова Мишеньки о грозящей его детям опасности.
И о висящей на спине бомбе.
И надавил на гашетку, расстреливая стоящего перед ним Кауфмана.
— Ты как? — едва слышно спросила Пэт.
— Нормально. — Сидящий на земле Грязнов пошарил вокруг, нащупал четки черного жемчуга и намотал их на левую руку. Затем повернулся и попросил: — Вытащи его.
Девушка закусила губу, подошла к Кириллу, чуть помедлила, но потом уверенно взялась за рукоять кинжала и выдернула клинок из спины.
— Спасибо.