— Я знаю.

— Вот как?

— Я ни с кем не дружу, но это не значит, что я ни за кем не наблюдаю, — спокойно ответил Безуглов. — И я понимаю, почему они так относятся ко мне.

— Почему вас не любят?

— Потому что в случае нештатной ситуации номер один я сразу же перекрою разгерметизированные отсеки и не буду пытаться никого спасти. Я это знаю, и они это знают. Они боятся меня.

Китаец кивнул головой:

— Во время экзаменов все курсанты действовали строго по инструкции и перекрывали отсеки.

— Все хотят лететь.

— Да, вы правы, лететь хотят все. Поэтому мы тратим столько времени и сил, чтобы отобрать лучших из лучших.

Безуглов вновь промолчал. Китаец посмотрел на Усатого:

— Он всегда столь немногословен?

— Так точно. Молчун.

— Это плюс.

И вновь внимательный взгляд на майора. Но если поднебесник и хотел что-то прочитать на лице русского, то вряд ли ему это удалось — Безуглов умел оставаться невозмутимым.

— Три года назад на орбитальной станции «Мир-2» возникла нештатная ситуация номер один, — монотонно, словно читая лекцию, произнес китаец. — Три человека погибли. Расследование показало, что двух из них можно было спасти, если бы человек, принявший решение перекрыть поврежденные отсеки, выждал еще десять секунд. Тем не менее обвинение не было предъявлено, поскольку пилот действовал строго по инструкции.

«Говоришь, не читал личное дело?»

— Три человека погибли, семнадцать спаслись, — спокойно ответил Безуглов. — Я ни о чем не жалею.

— С вами никто не хотел летать, майор, и вас направили сначала на курсы переподготовки, а затем сюда. Тоже своего рода курсы. И там, и здесь вы были лучшим. — Поднебесник помолчал. — Но ваша слава — ваш крест. Вас не любят ни начальники, ни сослуживцы.

— Вы тоже боитесь со мной лететь?

Полкан попытался рявкнуть что-то грубое, но китаец, которого не задело высказывание майора, жестом заставил его умолкнуть.