А в это время Ахрос была у Джуры. Строптивый батрак действительно жил в развалюшке. В единственной комнате маленького домика ничем не прикрытая бедность смотрела из всех углов. Обстановка состояла из низенького столика. Тощая стопка рваных одеял, заменявших постель, лежала в нише стены. Украшением комнаты являлась только ее безупречная чистота. Стены комнаты были белее снега. Пол, выстланный старинными квадратными кирпичами, мылся каждый день и в белизне соперничал со стенами. Видно было, что чистота дома является основной заботой Нурии — старой матери Джуры.

В комнате были только Ахрос и Джура. Нурия не любила сидеть сложа руки и подрабатывала тем, что нянчила детей и мыла полы у соседей.

Джура говорил со слепой батрачкой обычным спокойным тоном. Но если б Ахрос могла видеть, она, безусловно, заметила бы, что батрак чем-то расстроен и даже встревожен. Он молча выслушал просьбу Ахрос и после минутного молчания ответил:

— Видишь ли, Ахрос, я и так собирался идти к Саттару. Сегодня… только хотел крышу поправить. Осень надвигается. Ну, да крыша не убежит. В нашем селении начинают твориться нехорошие дела. Вчера в мечети мулла выл, как бешеный. Хозяева толкуют между собой о священной войне. Надо, чтобы дядюшка Саттар скорее вернулся домой. Без него мы, как без головы.

— Значит, пойдешь? — обрадованно переспросила Ахрос. — Сегодня пойдешь?

— Сейчас пойду. Зайду, скажу матери, что ухожу на ночь, и отправлюсь. Знаешь что, Ахрос… — Джура явно был встревожен и одновременно смущен. Ахрос почувствовала это.

— Ты чего-то боишься, братец Джура? — забеспокоилась она. — Может, боязно ночью идти так далеко.

Джура невесело рассмеялся, но тотчас же смолк.

— Нет, Ахрос, дорогая, не этого я боюсь. Ты пошла бы сейчас к Розии-биби. Поживи у нее, пока мы не вернемся.

— А что мне будет? — беззаботно ответила Ахрос — Ну, побьет хозяин за то, что я против него иду, так что ж…

— Слушай меня, Ахрос, — решительно заявил Джура. — Я тебя очень прошу, иди в дом Саттара-кузнеца. Розия-биби не откажет.

— Ладно, — согласилась Ахрос. — Я у Тургунбая на сегодня уже все сделала. Ужин сварила. Пойду к Розии-биби, — и слепая девушка поднялась с пола, на котором они оба сидели.

— Подожди немного, — задержал ее Джура. — Я вперед выйду… Посмотрю.

— Ну, что ты… — запротестовала девушка.

Но Джуры уже не было в комнате. Быстрыми шагами он пересек дворик и вышел в пролом дувала — глинобитной стены, когда-то построенной его отцом вокруг крошечной батрацкой усадьбы. Вышел и сразу же остановился.

В бурьяне, росшем снаружи около дувала, кто-то прятался. Джура решительно шагнул в заросли и увидел двух братьев-байбачей, присевших за кустом курая.

Мгновение Джура смотрел на сидевших в засаде братьев. Смущенные и напуганные, они глядели на него, вытаращив глаза и растерянно ухмыляясь. Джура побелел от ярости. Увидев валявшийся в бурьяне увесистый камень, он схватил его и бросился на двух толстяков. Оба соглядатая кинулись наутек, ломая бурьян, спеша выскочить на дорогу. Тяжелый камень, пущенный сильной рукой Джуры, свистнул в воздухе и попал в спину Мансура-байбачи. Здоровенный парень со всего размаху ткнулся головой в землю, по тотчас вскочил и побежал дальше.

Проследив глазами за двумя фигурами, скрывающимися за деревьями шелковицы, Джура вышел из бурьяна и крикнул:

— Иди, Ахрос.

Девушка вышла.