…В Кронштадте вспыхивает прожектор, его луч бежит по заливу. В яркой полосе света блестит выступившая на льду вода. Ухает тяжелый снаряд. Это бьют с линкора. «Трудно будет наступать, — думает Дыбенко. — На льду не укроешься, окоп не выроешь»…

Перед началом штурма Дыбенко собрал командиров. На совещании присутствовали К. Е. Ворошилов — комиссар Южной группы войск, делегаты съезда. Слушая по-военному лаконичные доклады, Павел Ефимович мысленно прикидывал: «Как будто все предусмотрено, все мелочи учтены». Объявил приказ: «Ровно в 6 часов 17 марта атакующим колоннам ворваться в Кронштадт. К семи часам штаб дивизии перейдет в Кронштадт. Отступлению нет места. Умереть, но победить». Закончив читать приказ, добавил, что с дивизией идет Климент Ефремович Ворошилов, а также другие прославленные герои гражданской войны, делегаты съезда партии — товарищи Фабрициус, Бубнов, Затонский, Казанский и другие. «Их прислал Ленин. Заверяем съезд нашей партии, что Кронштадт будет возвращен Родине!»

Красные воины двинулись на штурм мятежной крепости.

Снаряды рвутся то тут, то там, вздымая каскады воды и груды ледяных осколков. Многие попадают в образовавшиеся воронки. Полки несут большие потери. Об этом докладывают Дыбенко связные и по телефону, да он и сам видит. В некоторых полках погибло до трети бойцов и около половины командного состава.

Дыбенко бежал по талому льду.

— Вперед! Только вперед! — кричал он, увлекая за собой воинов.

Вот наконец и Котлин. Бойцы сводной дивизии Южной группы ворвались в крепость в 6 часов утра. Почти одновременно вступили на кронштадтскую землю и части Северной группы войск. Мятежники упорно сопротивлялись. Их приходилось выбивать из каждого дома. Бой длился весь день и закончился только к 7 часам вечера.

Руководители мятежа успели удрать. Генерал Козловский вместе со своим штабом, захватив всех пожарных лошадей, бежал в Финляндию. Где-то на запятках саней устроился и Петриченко. Члены «ревкома» не успели оглянуться, как исчезли их «вдохновители»…

Дыбенко — комендант Кронштадта. Он только что вернулся к себе в штаб после выступления на линкоре «Петропавловск». Побывал у раненых бойцов, вручил им награды. Теперь в штабе просматривает списки членов так называемого «ревкома» и головой покачивает: «Подобралась уголовная шпана и вовсе не беспартийная, как афишировали себя в «Известиях» — газете «ревкома»». Среди «руководящей семерки» один беспартийный — учитель и, пожалуй, самый порядочный — явился с повинной: сказал, «заблуждался я». Остальные — четыре анархиста, один меньшевик, один член партии народных социалистов, а один назвал себя даже «люмпен-пролетарием». Секретарь газеты «Известия» — поп-растрига «Отец Сергий»… Разные были и матросы мятежного острова: некоторые — явные враги Советской власти, многие обмануты.

Делегаты съезда и гости, участвовавшие в подавлении мятежа, уехали в Москву. Дыбенко остался в Кронштадте. Скоро вызвали в Москву и его. Он уже знал, что награжден орденом Красного Знамени. Приказ получил. В нем сказано, что третьим орденом награждается за личную храбрость, самоотверженность и искусное управление войсками при штурме Кронштадта. Теперь у него три ордена, именное оружие, золотые часы, гнедой конь Ветер — награды за участие в сражениях гражданской войны…

Делегаты и гости X съезда партии, возвратившиеся из-под Кронштадта, 22 марта встретились в Кремле с Лениным. Был на этой встрече и Дыбенко. Владимир Ильич рассказал об итогах съезда, о замене разверстки натуральным налогом, об анархо-синдикалистском уклоне и борьбе за единство партии. «Как-то восприняла Шура слова Владимира Ильича на съезде, сказанные о «рабочей оппозиции», о спорах в партии, об уклонах?» — думал Павел. Ведь это касалось непосредственно ее, Коллонтай, и ее единомышленников, возглавивших оппозицию, когда Ленин говорил на съезде, «что между идеями и лозунгами этой мелкобуржуазной, анархической контрреволюции и лозунгами «рабочей оппозиции» есть связь». Ленин на съезде обратился к «рабочей оппозиции» в связи с брошюрой Коллонтай «Что такое «рабочая оппозиция»: «Вы сдавали последнюю корректуру, когда знали о кронштадтских событиях и поднимавшейся мелкобуржуазной контрреволюции. И в этот момент вы приходите с названием «рабочей оппозиции»! Вы не понимаете, какую ответственность вы на себя берете и как нарушаете единство! Во имя чего?»[17]

Припомнился Павлу разговор с Александрой Михайловной после возвращения из Кронштадта. Тогда, прочитав материалы съезда, он решительно осудил «свою Шуру».

— Мятеж мы ликвидировали силой оружия, ценою сотен потонувших в Финском заливе и павших на улицах Кронштадта, — сказал он ей. — Мятеж, восстание можно подавить оружием. А как быть с мелкобуржуазной стихией? По ней из пушек стрелять не станешь. А вот Ленин нашел такую силу! Он предложил ввести новую экономическую политику. Съезд единодушно поддержал. Здорово!

— Но это отступление, Павел, — возражала Коллонтай.

— На войне тоже не всегда одни победы…

Они поспорили и оба остались недовольны друг другом.

Все это вспомнилось Дыбенко в Кремле, когда он слушал Владимира Ильича…

После совещания в Кремле Павел Ефимович на некоторое время вернулся в Кронштадт выполнять комендантские обязанности.