Если на нахождение внутри своего пространства мана не тратилась, то на попытки создать что-то — вполне уходила. Степа давно уже исчерпал свой крохотный резерв, и держался за счет влитой мною манны, и на попытки расходовал ее.

Зачем я вообще все это затеял? Пожалуй, расскажу Степе.

— Хочешь узнать, чем тут можно заниматься?

— Создавать иллюзии?

— Это не совсем иллюзии. Все, что окружает тебя — твое подсознание, память. Меняя окружающий мир, ты немножко меняешься сам. Пошли, проведу тебе маленькую экскурсию.

Степа прекратил попытки создать брелок и послушно пошлепал за мной по каменным ступеням. А я продолжал:

— Хорошее воображение — это самое простое, что ты получишь. Во-первых, когда ты сможешь попадать сюда самостоятельно и создавать простейшие предметы, ты сможешь менять свой внутренний мир. Например, если ты создашь себе спортивную площадку, скакалку или гири, тебя потянет к спорту. Если ты сможешь создавать живых существ, сможешь сотворить ручного монстра, который станет охранять твои владения от любителей проникнуть в чужой разум. Если создашь себе книгу, стойку с книгами или даже библиотеку — сможешь в любой момент цитировать любую строку из этой книги.

— То есть я могу сделать себе таблицу умножения и стать умнее? — смотрит на меня с недоумением. — Почему тогда так не поступают все?

— Просто? — Усмехаюсь. — Сколько ты пытался создать брелок, полчаса? И у тебя пока ничего не получилось. Для создания таблицы умножения нужно приложить еще больше сил.

Братишка слушал меня внимательно, до тех пор, пока мы не поднялись и он не увидел гигантский шар, в котором летали образы воспоминаний.

— Что это?

— Это ядро твоей личности, в котором собраны все твои воспоминания. Если хочешь — засунь внутрь руку и поймай что-нибудь.

— А я ничего там не поломаю?

— Если не захочешь специально причинить себе вред, то не поломаешь, это как с со снегом и морозом — тебе будет трудно причинить себе вред внутри своего мира.

На самом деле можно навредить себе по незнанию. Например, недалекий подросток может удалить воспоминания и «чуйства» к какой-нибудь девушке, желая забыть свою неудачную любовь. Но заодно захватит и ассоциативные связи и станет эмоциональным калекой, не способным на чувства.

Но говоря брату, что он случайно не причинит себе вред, я создаю в его разуме ограничение. Если он сам в это поверит достаточно, то действительно не сможет сделать с собой что-нибудь плохое или глупое.

Степа с опаской засовывает руку и выхватывает первый попавшийся образ.

— Что там?

— Ничего, — заливается краской братишка и отпускает воспоминание. — А я смогу влиять на твои воспоминания?

— Нет.