‒ Заткнись, ‒ сердито буркнул Дима. ‒ Лучше пойди, и скажи начальнику охраны, что на заборе опять напряжение пропало. Только без моего одобрения ток не давайте! Мне надо тут кое-что сделать.
‒ Ага, я воль… ‒ пристукнул каблуком Антон, прислонив ладонь к виску.
Антон скрылся из вида, шагнув за угол, а Дима чесал затылок, глядя на подкоп. Из всех возможных мест собаки делали его именно здесь, потому что более мягкого грунта по периметру просто не было. Но раздражало не это, а то, что псы будто чувствовали снятие напряжения с ограды.
Выйдя через главные ворота, Дима подошел к подкопу с другой стороны, найдя кучу земли, которую оставили собаки. Ботинком Дима сгреб кучу обратно, небрежно залатав брешь, и решив, что как только дадут ток, псы не смогут тут пролезть, даже если захотят. Несмотря на скромные усилия Димы, между землей и забором остался небольшой зазор. Если снова сделать подкоп, то в него даже взрослый человек пролезет, а это не радовало. «И так сойдет», ‒ махнул рукой Дима, и, вернувшись на асфальт, постучал об него подошвами, сбив с обуви комья грязи.
Петрович, сорокалетний электрик, сидел в своей подсобке. На стене висел маленький телевизор, по которому показывали футбол, и Петрович с интересом наблюдал за игрой. На столе стояла открытая бутылка водки, а рядом лежало блюдо, забитое бутербродами с колбасой. Взяв бутылку, Петрович сделал глоток прямо из горла, и тут же закусил бутербродом, довольно прорычав. По телу прошла приятная дрожь.
Начальник бункера открыл дверь подсобки, и заглянул внутрь.
‒ Петрович, ну ты бы хоть постеснялся, при начальстве-то.
Петрович изогнул бровь, взглянув на своего руководителя, как на идиота. Любой другой работяга, на месте Петровича, уже бы спешил спрятать пожитки, чтобы не выдать свою маленькую трапезу, но у того даже рука не дрогнула. Более того, он сделал еще один глоток, а затем протянул бутылку начальнику:
‒ Будешь? ‒ с улыбкой спросил Петрович, чувствуя в горле жжение. ‒ Я сегодня её допью. Тебе ничего не достанется.
Начальник презрительно скривился.
‒ Я добьюсь твоего увольнения, ‒ с раздражением произнес начальник. ‒ Ты ни людей, ни начальство ни во что не ставишь. Бухаешь, как скотина. Наверх иди. Там забор снова сбоит. Если бы ты еще работал нормально…
‒ Да я! ‒ Петрович со стуком поставил бутылку на стол, а затем отрыгнул, качнувшись. Он надменно посмотрел на начальника. ‒ Да я лучший в своем деле! Это у вас техника ‒ говно! Все твои начальнички жмутся новый трансформатор поставить, и проводку по периметру обновить! Я так с этим дерьмом намучался! А ты мне еще тут предъявлять будешь?! Да я брату скажу, тебя самого отсюда турнут, как сявку. Так что заткни хлебальник свой.
В груди защемило, и единственным желанием начальника сейчас было взять, и надавать растерявшему страх электрику по лицу. Начальник уже давно мечтал придавить Петровича к столу, разбить ему об голову бутылку водки, а затем закрыть здесь, оставив гнить. Но было нельзя. Он был вынужден терпеть пьянство сотрудника на рабочем месте, его выходки, его оскорбления и аморальное поведение.
‒ Иди тогда, работай. Лучший электрик, твою-то мать! ‒ начальник хлопнул дверью.
Петрович лишь довольно улыбнулся. Ему доставляло немало удовольствия то, что он, всего лишь мелкий электрик, мог с легкостью заткнуть за пояс руководителя важного государственного объекта. Много кто хотел бы оказаться на его месте, да не всем дано было быть братьями высокопоставленных чиновников.
Он достал из-под стола ящик с инструментами, взял его за ручку, нехотя встал, а затем вышел в коридор. Петрович брел между серых стен, и слушал эхо собственных шагов, звучавших довольно громко. Проходя мимо открытых дверей, ведущих в научный блок, Петрович не устоял перед соблазном заглянуть в дверной проем. Коридор научного блока был белоснежным, а в воздухе стоял острый медицинский запах. Впереди виднелось несколько дверей, ведущих неизвестно куда. Неожиданно из одной вышел охранник, застегивающий ремень. Увидев Петровича, он нахмурился недовольно, буркнув:
‒ Тебе чего тут, бухарь? Тоже на электрический стул хочешь?
‒ Твои дни тут сочтены, ‒ кивнул Петрович, ухмыльнувшись.
‒ Ага, давай, удачи. Вали отсюда, ‒ охранник подошел к Петровичу, грубо толкнув его в грудь, да так, что из легких выбило воздух. ‒ Сюда посторонним нельзя.
‒ Да ты оборзел?! Ты знаешь, кто я, мразота?!