Оля зашла в комнату, увидев оставленный сюрприз, и сияя от счастья. Она бросилась Артуру на шею, радостно смеясь, и он ощутил на своей щеке её горячее дыхание.
Артур стоял, пытаясь обнять воздух, с окаменевшим лицом. Мир воспоминаний сейчас был настолько ярким, что казался реальностью, и Артур перестал воспринимать действительность. Внутри воцарилась пустота. С одной стороны, Артур был полон бурлящих эмоций, но он ощущал их так опосредованно, будто бы их не было вовсе. Он чувствовал злость, но не проявлял её мимически, он ощущал гнев, но ему не хватало сил и желания разнести всё в этой квартире. Ему ничего не хотелось.
Оли больше нет? Он услышал в воображении её смех, и в груди тут же разлилось тепло. Он увидел, как она бежит по пляжу, махая, и зазывая за собой. Это воспоминание, или происходящее в действительности? Артур совсем запутался.
Сердце заныло до боли. Тело Артура расслабилось, и он лишь держал себя в равновесии, чтобы не повалиться на пол. Вакидзаши со звоном упал на пол, и по лицу Артура скользнул созданный сталью отблеск, ослепивший его на секунду. Он всё ещё не мог поверить, что Оля мертва, но стоило ему взглянуть на неё, как эта вера окрепла, зацепившись за его сознание.
Внутри резко разрослась мрачная, всепожирающая пустота, которая резонировала с ударами сердца волнами ужаса, расползавшимися по телу. Тут же мышцы Артура залились напряжением, вспухли, и он ощутил жар, покрывший всё его тело. Запрокинув голову, Артур взвыл волком, и так громко, что связки его чуть не лопнули от напряжения.
‒ Оля-я-я! ‒ крикнул он, схватившись за голову, и рухнув на колени. ‒ Олень-ка-а-а!
Он согнулся пополам, и головой прислонился к ещё не успевшей остыть девушке. На секунду Артуру показалось, что она жива, что сейчас заговорит, но этого не произошло.
Вновь выпрямившись, Артур снова взвыл звериным голосом:
‒ Убью-ю-ю-ю су-у-ки-и-и! Убью-ю-ю!
Глаза его налились кровью, и вылезли из орбит от напряжения. Горло разрывало криком, а грудь полыхала пожаром гнева, который раздувало неистово бьющееся сердце. Артур ничего не видел у себя перед глазами. Комната перестала для него существовать. Он видел в своём воображении картинки, где на земле был нарисован символ Детей Сатурна, а на нём сложены тысячи и тысячи мёртвых адептов в готической одежде.
На смену всепожирающей пустоте пришла жажда мести, которая была не менее страшна, и сильнее мотивировала к действию. Единственное, чего Артуру сейчас хотелось, это смерти врага. Смерти всем приверженцам идеи Детей Сатурна, смерти всем адептам, и гибели всему, что вообще было связано с этим культом.
Он проворачивал в голову заевший момент, где Денис воткнул нож Оле в живот, и этот удар стал роковым для его любимой. Зачем Денис убил Олю? За что? Зачем его дружок пустил под лезвие ни в чём не повинную Иру?
Артур обратил взгляд на усопшую жену, и опустил ей веки, чувствуя клокочущий внутри гнев, встал. Она мертва, и от этого было очень грустно, но грусти в душе больше не было места.
Грусть растлевает, заставляет человека становиться вялым и аморфным, а этого допустить было никак нельзя.
Нужна злость. Добротная злоба и гнев, которые сделают из Артура машину для убийства, помогут ему разделаться с каждым из Детей Сатурна. Их истребление стало смыслом его жизни, потому что больше в ней ничего светлого не осталось. Оля была всем. Она понимала Артура, принимала любым, и была на его стороне несмотря ни на что. Оля была идеалом, недостижимым и призрачным, о котором мечтал каждый мужчина.
Оля являлась почти вымершей в обществе разновидностью женщин, которой, как и Артуру, не было дела до мнения окружающих, и теперь этого человека не осталось в живых. Этого редкого, славного, и доброго человека, ни за что в жизни не променяющего ни на какие частные или общественные блага.
Необходимо было действовать. Если в Куратовске были Денис и его друг, то значит, есть ещё какие-то последователи культа.
Их необходимо найти, и истребить.
Сейчас нельзя скорбеть, ведь скорбь в тяжёлых условиях может стоить жизни. Грустить надо тогда, когда находишься в безопасном месте.
Артуру было неважно, сколько людей ещё пострадают от деятельности Детей Сатурна. Его разрывала жажда крови, провоцируемая жуткими картинами расправы над сектантами, появляющимися в голове. Ему представлялось, как он режет их, сжигает, кромсает, расстреливает, и быстро сокращает их популяцию, со временем обнулив её полностью. Вернувшись на кухню, Артур уже не обратил внимания на Иру. Вначале ему было жалко её, как и всех остальных, но после первых убийств жалость сменилась хладнокровием. Артур превратился в человека, ориентированного на задачи, и теперь его ничто не волновало, кроме достижения поставленной цели ‒ поголовного уничтожения секты Дети Сатурна.