Григорий поднялся на ноги. Они с Франтишеком остались один на один.

Франтишек изменился. Он больше не казался одной из многих оболочек, одной из многих частиц.

— Это все ты, да? — спросил он гневно, глядя куда-то за спину Григория. — Измена, так?

— О да, мой достославный и могущественный повелитель, — послышался голос грифона. — Еще какая измена…

Не стоило бы Григорию сейчас отворачиваться от Михася хоть и на миг, но он не удержался.

Фроствинг сидел на карнизе. Черные пропасти его глаз излучали желтый свет. Вечная ухмылка еще никогда не была столь широка.

— Ты не можешь предать меня. Это… это немыслимо!

Грифон раскинул крылья.

— Ты дал мне приказ. Вероятно, я его не совсем верно понял, но я все сделал так, как уразумел. Я долго и рачительно трудился на благо сохранения жизни моего повелителя.

— Я твой повелитель!

Фроствинг указал на Григория:

— Он — более мой повелитель, нежели ты, ибо у него есть и тело, и душа.

— Тебя подводит логика, неверный раб! Я также твой повелитель! И как же ты тогда объяснишь ход своих мыслей?

Крылатый демон склонил голову набок и отозвался:

— Полагаю, сейчас не самое лучшее время для философских диспутов. Наш спор лучше всего разрешить в поединке.

— Ты… ты ошибка творения, Фроствинг. И когда с этим будет покончено, я уничтожу тебя… медленно уничтожу.

Грифон, насколько это было возможно для каменной статуи, нахмурился. Глядя на Михася-Франтишека, он проговорил ледяным голосом:

— Я никогда не просил тебя о том, чтобы ты создавал меня, о повелитель, которому нечем повелевать! Я не просил, чтобы ты дарил мне жизнь только ради того, чтобы затем я собирал тебя по кусочкам, будто идиотскую головоломку! Лучше бы мне вовсе не родиться на свет!

— И потому ты сам сотворил это ничтожество? — вопросил Михась и указал на Григория. Петер Франтишек злорадно ухмыльнулся.

— Я спас моего господина, — хлопнув крыльями, ответствовал грифон. — Он — это ты, Михась. Он больше Михась, нежели… ты. Он прекрасно сохранен для этого дня — дня, которому суждено было настать. Я позаботился о том, чтобы он был подготовлен к восприятию славы, которая тебе не принадлежит.