— Волки… — она сглотнула. Слова застряли у неё в горле. — Мой хвост сгрызли волки. Ты сказал…

— А что, Шлокна тебя возьми, я ещё мог сделать?

— Но шрам… — Хирка почувствовала, как ком в её горле увеличивается и начинает причинять боль.

— Я собственноручно нанёс этот шрам, девочка! — заорал отец, как будто она была в чём-то виновата. — Я вырезал у тебя на спине следы от клыков. Это непростое дело. Шрамы должны были выглядеть как настоящие. А ты кричала. Мне пришлось закрывать тебе рот ладонью. Ты могла весь город разбудить! — В свете очага лицо отца казалось тёмно-красным.

— Прости… — больше она ничего не смогла выдавить из себя.

Хирка увидела, как лицо отца дёрнулось, словно она его ударила.

— Теперь ты понимаешь, девочка? Понимаешь, почему нам надо уехать?

Хирка не хотела ничего понимать. Она опустила глаза вниз и заметила пожелтевший волчий зуб у себя на груди. Она носила его на шее всю жизнь. Память. Память о том, чего никогда не было. Фальшивое доказательство охотничьей доблести, купленное на рынке за медную монетку? Должно быть, отец понял, о чём она хочет спросить, поэтому громко продолжил:

— Ты явилась в мир бесхвостой в каменном кругу у Ульвхейма, и ты не можешь сливаться с Потоком. Я не знаю ни откуда ты пришла, ни кто ты, но мы уедем. Если ты — одна из бесхвостых… Дитя Одина…

Эти слова кнутом хлестнули по сердцу Хирки.

— Если ты — человек, Совет выяснит это во время Ритуала. Но ты — моя дочь, и никто не завершит работу Ульве. Я не стану рисковать тобой.

Несмотря на то, что его голос стал мягче, она понимала, что спорить бесполезно. Вся ситуация казалась нереальной. Хирка засмеялась, но смех её прозвучал неестественно.

— А ты видел потомков Одина, папа? Ты хоть раз слышал о ком-нибудь, кто его видел? Мы исколесили весь Фоггард вдоль и поперёк, и никогда…

— Не встречали бесхвостых, которые не могли сливаться с Потоком? Слепых к земле?

Хирка посмотрела на него. Он что, стал её врагом? Почему он делает ей так больно? Её глаза бегали в разные стороны, пока она вспоминала.

— У того здоровяка во Фроссабю был обрубок хвоста?

— Его баба отрезала ему хвост. Он изменил ей с девчонкой.

— А три девушки с рынка в Арфабю, которые…

— Это были сирены из Урмуная. Их не интересуют создания из плоти и крови, они посвящают жизнь танцу. По традиции они привязывают хвосты к спине.

— Ульве! Ты сказал, Ульве не мог сливаться!