Торральд. Отец Хирки, на невероятном приспособлении из колёс и стали. Шедевр кузнеца. Стул, на котором он мог передвигаться без посторонней помощи. По крайней мере, в помещении. На улице дело обстояло иначе. Торральд отъехал на приличное расстояние от маленькой лачуги, но катиться по траве ему было непросто. В его движениях проступала паника. Ример пошёл ему навстречу.

Торральд увидел их, и на его лице на какое-то мгновение появилось облегчение, а потом его глаза вновь потемнели.

— Отдай мне её! — прорычал он, вытянув мощные руки.

Ример привык читать страх и вожделение в глазах других, но тут речь шла о другом страхе. Он не был знаком Римеру.

— Она спит, — прошептал он. — Я нашёл её у Аллдьюпы.

Ример не хотел, чтобы его реплика прозвучала вопросительно, но получилось именно так. Торральд посмотрел на Хирку, и плечи его поникли. Он устало провёл ладонью по лицу.

— Ей… ей пришлось нелегко.

Ример не ответил и пошёл дальше к лачуге. За спиной он слышал скрип стула на колёсах. Ночь была прохладной. Никто из них больше не произнёс ни слова. На фоне горной стены проявились очертания бревенчатой лачуги. Не-дом. Двадцать лет никто не трогал его, с тех самых пор, как стражи забрали хозяина-преступника и подожгли его. Ветер спас постройку от полного уничтожения, но никто не решался подходить к ней ни чтобы поселиться, ни чтобы разворовать. Всевидящий ведь решил, что лачуга должна сгореть. Ример вздохнул. У Всевидящего множество намерений, но вряд ли в его намерения входят возведение и снос зданий. Торральд с Хиркой тоже хорошо это понимали.

Ример нагнулся и вошёл в дом. От тяжести Хирки по его рукам растекалась сладкая боль. В очаге пылал огонь. Сегодня ночью что, никто не спит?

В маленькой комнате было слишком жарко. Стен не было видно за полками с горшочками, коробками и бутылками всех форм и размеров. И повсюду чай. С потолка на верёвках свисали какие-то травы, пахло мятой и экзотическими специями. Немножко чересчур экзотическими, если верить слухам. Ример слышал, что Торральд приторговывает растениями из чёрного списка, но никогда не обсуждал это с Илюме. Ведь речь всего лишь об очередной области деятельности, которую Совет желает контролировать, к тому же Ример сомневался, что Всевидящий вообще когда-нибудь думал о таких вещах.

Торральд указал Римеру на маленькую боковую комнатку с красивой деревянной кроватью. Спинку её покрывала резьба, представляющая собой цветочный луг. От середины к краям растянулись птичьи крылья. Торральд славился не только лечебными чаями и счастливыми амулетами, он был талантливым резчиком по дереву. И это стоило ему ног во время несчастья в Глиммеросене.

Ример обратил внимание, что углы кровати соединялись без помощи болтов, значит, её можно в любое время разобрать и собрать. Может быть, им иногда требуется место для других вещей? Ример завидовал им. Только подумайте, жить, как они. Две маленькие комнатки, всё, что может понадобиться, находится на расстоянии вытянутой руки, а те, с кем ты живёшь, — на расстоянии нескольких шагов. Этот мир так сильно отличается от владений Ан-Эльдеринов в Маннфалле, где, Ример мог поклясться, имелись комнаты, которых он никогда не видел. Если закричать в одном конце дома, в другом тебя не услышат. Хорошо, что рядом с ним всегда находились имлинги, которые следили за тем, чтобы у него было всё необходимое.

Ример успокоился, когда вспомнил, что отказался от той жизни раз и навсегда. Теперь всё обстояло иначе. Он три года не спал на шёлке и никогда больше не будет. Он станет следовать за Всевидящим по-своему. Заседать в Совете он не будет. Никогда.

Он поставил корзину на пол и опустил Хирку на кровать. Ример позволил отцу снять с неё обувь и уложить. Хорошо бы поднять руки вверх, но он не настолько устал. В последние годы ему приходилось переносить более тяжёлые грузы на более дальние расстояния.

Ример почувствовал, что стал нежеланным гостем в ночи, которая по каким-то причинам оказалась трудной для Торральда и Хирки, поэтому он направился к выходу из лачуги.

— Ты вернулся, Сын-Ример? — раздался позади него голос Торральда.

Титул тяжело упал на грудь Римера. Сын. Сын рода членов Совета. Маленькое словечко создавало огромную пропасть между ним и всеми остальными. Он повернулся к Торральду…

— Ты наложил мне на руку восемь швов, когда мне было двенадцать. И ты ни слова не сказал Илюме. Тогда я был просто Ример. Я и теперь просто Ример. Но я приехал не для того, чтобы остаться. Я буду сопровождать Илюме в Маннфаллу.

— Да, она ведь нас покидает… — Торральд провёл пару раз рукой по черепу, как будто полировал его.

— У большинства хватает ума казаться при этом разочарованными, — сказал Ример и улыбнулся.