– Я видела, как ты глядела на эти мои шрамы, – начала она.

Люси стала протестовать, но Хьюстон продолжила.

– Это «Провос» меня пожгли, – объяснила она.

– Что?

– Када мне было шестнадцать. Однажды вечером ко мне в дом заявились трое. Я и домой-то вернулась всего несколько недель назад. И сидела на кровати, делала домашнее задание. И я слыхала, как они внизу разговаривали с моим па. А потом услыхала их шаги на лестнице. Один из них вошел, а я все еще была в школьной форме. Он схватил меня за волосы и стащил с кровати. А второй схватил за ноги, и они потащили меня по лестнице. Мои ма и па стояли в дверях гостиной и наблюдали, но ничо не делали.

Люси понимала, что должна высказать какие-то слова сожаления, чтобы успокоить женщину, но на ум ей ничего не приходило.

– И они вывели меня на улицу. А все местные мальчишки стояли вокруг и хохотали. Ну вот, и они подвели меня к фонарному столбу, но прежде чем привязать, раздели. Совсем. А один из них аккуратно так сложил мою одежду и положил ее на край тротуара, как будто не хотел, чтобы она запачкалася. И они раздели меня прямо перед толпой этих мальчишек, которые стояли вокруг и злорадно смеялись, указывая на меня пальцами. А потом они связали мне руки, и я даже не могла прикрыться.

Мисс Блэк сидела около кровати и внимательно слушала.

– У одного из них были ножницы, и он стал срезать мои волосы, – продолжала пациентка. – У меня тогда были такие красивые волосы: длинные и светлые. Он называл меня Златовлаской, када срезал их. А второй в это время писал чего-то на картоне. «Британская подстилка», – написал он и повесил картонку мине на шею. И он еще тогда закатал свою маску, вот посюда. – Джанет показала на середину переносицы. Ее голос стал тише и мягче. – А потом еще один из них прошел по дорожке в наш дом и вернулся с ковшом, в каких разогревают деготь. И я почувствовала запах этого дегтя. Ковш был таким горячим, что мужчина держал его двумя деревяшками. Кто-то поставил радом со мной ящик от молочных бутылок – это, значицца, шобы ему было удобнее. Он залез на него, а потом стал лить деготь на мою грудь. Он ведь обещал моей ма не трогать мое лицо. «Вместо этого мы сожжем твои титьки, – сказал он, – а потом поглядим, как они после этого понравятся бритишам». А потом он сходил за вторым ковшом и налил и туда тоже.

Мисс Хьюстон показала на свою промежность, и Люси была потрясена, с каким достоинством она рассказывала все эти ужасы.

Сержант долго сидела в полном молчании, а потом положила ладонь на руку собеседницы.

– Но почему, почему? – спросила она наконец.

– Потому што я действительно была британской подстилкой. – Женщина мрачно посмотрела на нее.

– Боже, Джанет! Это так ужасно… Мне очень, очень жаль!

– Я должна была чувствовать, што рано или поздно кто-то об энтом прознает. Они ведь были правы. Каждую неделю я ходила в армейские бараки в конце Бишоп-стрит и путалась там с британскими солдатиками. И еще с одним копом.

Эти слова заставили Люси отодвинуться:

– С копом?

Джанет кивнула и отпила еще глоток.

– А когда все это случилось? – спросила сержант.

– Восьмого июня девяносто четвертого. Я аккурат готовилась к выпускным экзаменам в школе.