– Папа!

Я замираю.

Мальчику, появившемуся из-за занавески, лет шесть, волосы забраны в аккуратную косичку, торчащую вверх петушиным хвостом.

– Почему ты до сих пор не спишь? – спрашивает мужчина. – Ну-ка, будь послушным и ложись в кровать!

– Я не смог заснуть, – говорит мальчик. – Я услышал шум, затем увидел тень, ползущую по стене забора.

– Это была кошка, – говорит мужчина. Мальчик продолжает сомневаться. Мужчина задумчиво смотрит на него, затем говорит: – Ну хорошо, иди сюда.

Он откладывает бумаги на низкий столик рядом. Мальчишка забирается к нему на колени.

– Не нужно бояться теней, – говорит мужчина. После чего подносит руки к лампе так, чтобы тень от них падала на стену, и изображает различных существ. Он учит мальчика делать бабочку, щенка, летучую мышь, гибкого дракона. Мальчишка радостно смеется. После чего наместник изображает котенка, который гоняется за отцовской бабочкой по забранным бумагой окнам зала.

– Тени порождаются светом, и свет их убивает. – Мужчина перестает шевелить пальцами и опускает руки. – Иди спать, сынок. Утром ты сможешь бегать в саду за настоящими бабочками.

Мальчик печально кивает и тихо уходит.

Я сижу на крыше и терзаюсь сомнениями. У меня из головы не уходит смех мальчика. Может ли девочка, похищенная из своей семьи, похитить семью у другого ребенка? Это заявление лицемера?

– Спасибо, что подождала, когда мой сын уйдет, – говорит мужчина.

Я замираю. В зале нет никого, кроме него, и он говорит слишком громко для разговора с самим собой.

– Я бы предпочел не кричать, – продолжает мужчина, по-прежнему не отрывая взгляда от груды бумаг. – Будет лучше, если ты спустишься вниз.

Стук собственного сердца отзывается у меня в ушах оглушительным гулом. Мне нужно без промедления бежать. Вероятно, это ловушка. Если я спущусь вниз, он позовет стражу, чтобы схватить меня, а может быть, у него под полом есть какой-то механизм и я попаду в западню. Однако почему-то голос мужчины вынуждает меня повиноваться.

Я проваливаюсь в отверстие в крыше; шелковый шнур, прикрепленный к крюку, несколько раз обмотан вокруг моего пояса, чтобы замедлить спуск. Я мягко опускаюсь на пол перед возвышением, бесшумная, словно снежинка.

– Как вы узнали? – спрашиваю я. Каменные плиты у меня под ногами не раздвигаются, открывая зияющую яму; стража не выскакивает из-за занавесок. Но мои руки крепко сжимают шнур, а мои колени готовы резко распрямиться. Я по-прежнему могу завершить свое задание, если наместник действительно беззащитен.

– У детей слух острее, чем у их родителей, – говорит мужчина. – И я часто устраиваю игру теней для собственного удовольствия, когда засиживаюсь допоздна. Мне хорошо известно, как в этом зале дрожит огонек в светильнике, если нет сквозняка от нового отверстия в потолке.

Я молча киваю. Это хороший урок на будущее. Моя правая рука смещается, чтобы схватить рукоятку кинжала в ножнах на поясе за спиной.

– Цзедуши Лю из Ченсу честолюбив, – продолжает мужчина. – Он уже давно мечтает о моих землях, думает о том, чтобы заставить молодых мужчин с ее тучных полей вступить в его войско. Если ты меня убьешь, не останется никого, кто помешает ему занять трон в Чанъане. Миллионы погибнут, когда бунт Лю разольется по всей империи. Сотни тысяч детей останутся сиротами. Несчетные толпы призраков будут бродить по земле: их души не обретут успокоения, поскольку дикие звери будут глодать их трупы.