Будь Джерри жив, он, наверно, приспособился бы, принял сердцем и разумом ту женщину, которой я стала. Но я-то в последние семь лет росла и менялась без того, чтобы под кого-то подстраиваться. Если бы Джерри сейчас, семь лет спустя, вернулся и познакомился со мной нынешней, он бы меня не признал. А возможно, и не полюбил. Мало того, я даже не знаю, хватило бы у нынешней Холли терпения его выносить. Но как бы я ни нравилась себе сейчас, я буду вечно жалеть, что Джерри не узнает меня такой.
На следующий день мы с Гэбриелом сидим в уличном кафе. Потеплело, майское солнце пригревает, но мы все же кутаемся в пледы.
– Что вчера произошло?
– Аву исключили из школы на два дня.
– За что?
– Курила на школьной территории. Еще одно нарушение – и выгонят совсем.
– Надеюсь, это ее приструнит. У меня самые страшные проблемы в школе были из-за того, что мы с Джерри на территории целовались, – с улыбкой говорю я.
Он отвечает мне пристальным взглядом. Вообще обычно он не против, что я упоминаю Джерри, так что, наверно, у меня паранойя.
– Ты была хорошей девочкой, – помолчав, произносит он.
– Да. А ты каким в школе был – как Ава?
– Увы, да. Конечно, я надеялся, что она что-то от меня унаследует, но не в этой же части! – Он устало потирает бороду. – По крайней мере, теперь она окончательно переезжает ко мне.
– Хм! – с сомнением роняю я и тут же об этом жалею.
– Что ты хочешь сказать?
Сомнение у меня вызывает время, выбранное Авой для переезда. Она знать не хотела отца, пока не влипла в неприятности. И чем больше теперь ссорится с матерью и отчимом, тем чаще Гэбриел обнаруживает ее на своем пороге. И он с ней мягче, чем мать и отчим. Просто жаждет ее приручить, вернуться в ее жизнь.
– Просто я не хочу, чтобы она эксплуатировала твою доброту, вот и все.
– Как это понимать? – вспыхивает он.
– Так, как… есть. Не кипятись.
Переждав немного, я меняю тему:
– Послушай, ты заметил, что я в последнее время рассеянна. Я знаю, и мне нужно с тобой это обсудить.
Гэбриел поворачивается ко мне, весь внимание.