106. Бытие как φύσις

Мыслить бытие его в смысле φύσις’а означает – познавать нечто иное, чем φύσις (как бытие), причём это «как бытие» можно и опустить, потому что φύσις сам простирает власть надо «Всем», то есть над суще-бытующим в целом, и при этом выказывает себя как наиболее суще-бытующее.

Только в мышлении, которое сообразно истории пра-бытия, это уже просвечивает-предвидится во Временно-Пространственности, как в сфере проектов – набросков метафизики, фюзис становится доступным для знания в его пра-бытийном сущении.

Можно хотя и довольно отрывочно, с пробелами, зафиксировать исторически, что в греческом мышлении понятие φύσις имело задающее меру значение; этого никогда не достаточно, чтобы осуществить историческое постижение смысла того, что и каким образом φύσις – ἀλήθεια определяли «мышление» к философии как метафизике; ведь φύσις мыслился и там – и в первую очередь там, – где он не назывался, где он, пусть и непроизвольно – был рассеян в разнообразии «значений», которые каждый существенный шаг «метафизики» более вуалировал, чем лишал скрывающих покровов. (Ср. Aristoteles, Metaphysik ∆ 4.)

Это мышление бытия как φύσις требует уже мышления самого бытия – а именно в аспекте вида того сущения, которое подобает ему (событованного им самим). Вопреки этому, представление φύσις’a как суще-бытности суще-бытующего мыслит о суще-бытующем всякий раз, идя от него, и закосневает-застывает внутри круга зрения метафизики. Это мышление бытия как … мыслит из истории бытия. Поэтому мышление, сообразное истории пра-бытия, как только оно обсуждает метафизику, остается неоднозначным и двояким по форме; то оно мыслит «больше» (Другое и иначе, чем метафизика); то оно именно потому и мыслит больше не «метафизически» в смысле продуманной метафизики, потому что оно никогда больше на замыкается в горизонте той или иной основной позиции и может ограничиться ей, вовсе при этом не ведая, что есть какая-то граница.

Историческое постижение смысла преобразует историю и вынуждено также знать об этом преобразовании, чтобы так только и сохранять свое подлиннейшее-собственное Простое.

107. Как φύσις требует того, что позднее будет называться «метафизика»

φύσις как Восходящее Присутствие позволяет «быть» суще-бытующему как таковому, он, исходя из своей сущности, накладывает отпечаток на суще-бытущее, определяя этим отпечатком постоянство присутствующего, а потому затем – узнавая о доступе к нему (в пред-ставляющем производстве-по-ставлении), – определяя его к наличному-сподручному, пред-ложенному, в себя назад отложенному и покоящемуся-располагающемуся – ὑποϰείμενον.

φύσις как Восходящее Присутствие приносит себя в его открытую им и отличающую его открытость – и так делает суще-бытующее – то Так и Так на данный момент – различимым меж собой и при этом абсолютно в противоположность бытию. Это различение имеет сразу же форму отливки: бытие – предшествующее по отношению к сущее-бытующему и потому общее для всего суще-бытующего (ϰοινόν) – γένος вообще: суще-бытность.

Проект-набросок суще-бытующего на суще-бытность (как представляющий проект-набросок) уже притязает на несокрытость бытия, а эта последняя выступает как раскрытие – в сущности. не ведая, насколько далеко простирается.

Этот, принадлежащий к самому бытию, неосознанно обязанный ему проект-набросок составляет основную структуру, в которой держится и поддерживает себя суще-бытующее как таковое, то есть «есть».

Это основная структура становится принадлежной – присущей представлению, и таковое – представление познает себя тогда, исходя из суще-бытующего и на основе этого приходит к себе, обладая знанием, как мышление о таком, что не подразумевается в познании самого суще-бытующего, а выходит за пределы его и располагается «над» ним, однако выказывая себя как предшествующее, доныне существовавшее, поскольку бытие осмысляется как присутствие в его постоянстве; бытие есть уже всегда постоянно и, таким образом, постоянное и вообще наиболее постоянное и потому первое присутствие. Это мышление мыслит τὰ μετὰ τὰ φυσιϰά, «есть» метафизично, «есть» метафизика.

Метафизика есть структурное образование открытого φύσις’ом, самим для себя открытого Открытого, в каковом структурном образовании само бытие стало каким-то неразличимым составляющим-частью – и потому тем более как бы может быть представлено наряду суще-бытующим, хотя и отличимым от него.

«Метафизика» тогда даже исключительно берется как представление этого структурного образования, как осуществление проекта-наброска, даже как презентация и изложение этого представления, как учение и мнение, которое преподается.

Бытие, однако становится тогда, наоборот предметом метафизики, по отношению к которому само суще-бытующее является-выступает «суще-бытующим» – так, что все же «бытие» как «причина» и существовавее ранее условие для представление может претендовать на некоторое более высокое право.

108. Метафизика[111]

есть (если помыслить ее в соответствии с историей пра-бытия) структурное образование раскрытия суще-бытующего в несокрытое его сущности, что, будучи спроектированным-набросанным как суще-бытность, понимается в смысле постоянства присутствия, без знания временного характера его[112]. Во внутренней напряженности этого структурного образования позволяет себя представить суще-бытующее как таковое, причем тем более – и это без собственного об-основания – сразу как представленное в своем Что-бытии и Так, Что-бытии[113] и, в соответствии с этим, проектируется на γένος ϰοινότατον (позднее ens commune) и на первую αἰτία (позднее Deus creator). И то, и другое позволяет рассмотрение ὂν ᾗ ὂν ἁπλῶς (οὐ ϰατὰ μέϱος τι) и отличает это, как πϱώτη φιλοσοφία. Поскольку ἀϱχή des ὂν ᾗ ὂν ἁπλῶς может быть названо θεῖον (такого рода θεῖον интерпретируемо как ранее и всякий раз присутствующее), πϱώτη φιλοσοφία становится в себе ἐπιστήμη θεολογιϰή.

Эта «теология» есть в себе то, что позднее было названо «онтологией» и на основе христианских познаний суще-бытующего как ens creatum было дополнено и объяснено посредством theologia rationalis. Для Аристотеля ἐπιστήμη θεολογιϰή есть наиболее возвышенное и благородное среди “теоретических” форм знания (ἐπιστήμη μαθηματιϰή и φυσιϰή) и в то же время отличается этим противостоянием всякому ἐπιστήμη ποιητιϰή и πϱαϰτιϰή. тем самым предопределены основные черты истории западной метафизики. Тем самым, предопределены основные черты истории западной метафизики.

πϱώτη φιλοσοφία Аристотеля не может пониматься ни как «онтология» в том значении, которое позднее, ни как (theologia rationalis) в смысле обособленной дисциплины из metaphysica specialis. πϱώτη φιλοσοφία лежит еще до этого различения и есть в себе θεολογιϰή (ἐπιστήμη). То, что станет впоследствии «онтологическим», еще не снято-отделено от предельно общих представлений и «понятий», а то, что позднее станет «теологическим», не ограничивается «Божественным» в духе какого-нибудь Бога – Творца. Скорее, определения ὂν ᾗ ὄν восходят к своему φύσις (сравни Met. Γ 1) и к первой αἰτία, т. е. ἀϱχή, что по гречески означает переходя в присутствие первого постоянного, которое имеется уже перед всеми и всяческими конкретно данными частностями и деталями суще-бытующего, давая «общий вид» суще-бытующего, а потому также держит себя самое в своей собственной завершенности-исполненности, потому что оно есть «начало» в смысле «первого, откуда» всего присутствия[114]. Вопрос, к которому еще склоняются также некоторые предшествующие толкования Аристотеля – в каком смысле πϱώτη φιλοσοφία в то же время может объединять в себе «онтологию» и «теологию», уже как вопрос поставлен не по-гречески; все же постижение смысла «теологического» характера πϱώτη φιλοσοφία остается необходимостью; из нее только и становится понятной онтотеология метафизики Нового Времени (Кант, Шеллинг, Гегель, Ницше) и открывается основа ее для критики. θεολογιϰὴ ἐιστήμη определено не «теологично» в христианско-иудейском смысле, но «метафизически», то есть «гречески». То, что представляется в знании о ὂν ᾗ ὂν ἁπλῶς (не ϰατὰ μέϱος), есть χωϱιστόν (οὐ μετὰ τῆς ὕλης) и ἀκίνητον.