– Как бы то ни было, именно благодаря ей я… – она поперхнулась, переменилась в лице. – Осока? Дочка?

– Я, мам.

– Святые звёзды, я думала, тебя убили вместе со всеми!

– Они тоже так думали. Поэтому я и жива. Неужели Шакти действительно рассказывала тебе…

– Да. Конечно, каждый раз приходилось её уламывать, – призналась Ирис.

Странно, должно быть, звучал этот диалог со стороны: мать и дочь говорили на разных языках, не замечая этого, и прекрасно друг друга понимали. Осока спохватилась первой и перешла на базик:

– Так вот зачем она наблюдала за моими тренировками!

– Да. Чтобы потом рассказать мне, как у тебя идут дела. Я всегда тобой гордилась.

– Праведная тётка Шакти, кто бы мог подумать! Интересно, а не говорила она, что я слишком эмоциональна, несдержанна?

– Ну, разумеется. И что это нехорошо для джедая, – Ирис улыбнулась. – А я, наоборот, радовалась, что ты остаёшься собой. Ты где, дочь?

– Здесь, прямо над вами, в рубке.

– Я поднимусь к тебе.

– Нет-нет-нет! Подожди! Сначала я сниму эти жуткие доспехи и умоюсь.

– Чтобы Вас вытащить, ей пришлось загримироваться под сита, – прошептал я на ухо Ирис. – Получилось даже слишком хорошо.

– Ах, вот что… – с небольшим акцентом произнесла профессор на словиоски.

– Трепло, – Осока, оказывается, прекрасно расслышала мою реплику. – Зачем сказал?

– Чтобы не волновать. Мамы, они, знаешь ли, склонны волноваться по любому поводу.

– Своя такая же? – прищурилась Ирис. Я молча кивнул. Думать о том, как за четыре месяца извелись от неизвестности родители, особенно мама, было всё ещё болезненно.

– Пойдёмте наверх, профессор, – я галантно предложил Ирис руку. И добавил громче: – А если кто-то там считает, что не одета и не умыта, может спрятаться в душ!

– Р-р-р, я с тобой дома поговорю! – пообещала Осока.