– Что Табби говорила тебе в дни перед походом?

Я ненавижу его медленный размеренный голос. Такое ощущение, что Стюарт разговаривает со мной как с маленьким ребенком, который ничего не понимает.

– Ничего необычного, – отвечаю я. – Она собиралась идти просто потому, что Марк этого хотел.

– Ты хорошо знаешь лес, как я слышал, – говорит он.

«От кого?» – хочу спросить я.

– Я занимаюсь бегом. В лес хожу тренироваться.

– Ты нарисовала для нее карту, – говорит Стюарт, то ли делая утверждение, то ли обвинение.

– Да. Я уже вам об этом говорила. Карта ей нужна была на тот случай, если она опять пойдет бегать. Я думаю, она ее сохранила.

– Опять пойдет бегать?

Черт. Мне не стоило ничего говорить. Теперь полиция возьмет мои слова и повернет так, чтобы использовать их в качестве оружия против моей сестры.

– Я взяла ее как-то раз с собой на пробежку. Она понятия не имела, в какую сторону ей двигаться.

– Ты сказала, что Табби сохранила карту. Но в тот день она ее с собой не взяла. – Он отклоняется назад, будто только что совершил огромное открытие.

– Должно быть, она ее забыла. И смотрите, что вышло: она заблудилась.

– Смотрите, что вышло, – эхом отзывается Стюарт. – В тот день ты бегала в лесу?

У меня во рту сухо, как в пустыне.

– Да. Я бегаю там каждый день.

– Ты, случайно, не спланировала время пробежки так, чтобы увидеть в лесу свою сестру и Марка?

Я отрицательно мотаю головой. В любом случае это неважно. Я лишь краем глаза их заметила, как они шли вместе. Я спряталась за деревьями. Они смеялись, а вовсе не ссорились. Табби отставала от Марка всего на несколько шагов. Марк пел песню. Я оставила их, потому что убедилась, что все в порядке.

– Тебе не нравился Марк, так ведь?

Я резко поднимаю голову.