— Он пробормотал что-то не по-нашему, и я сказал, чтобы он валил к себе домой. Брексит[16] — значит брексит, верно? Тогда этот козел обернулся и стал на меня бычить.

— Честно говоря, Никки, вид у вас был такой, словно вы вот-вот обгадитесь, — добавила Бекка. — Вы так испугались этого громилу?

Пенн бросил на нее злобный взгляд, но не стал отвечать.

— Вы имеете какое-то отношение к его смерти, Никки? — спросил Джо.

— Если вы видели меня на этих долбаных камерах, то знаете, что я его не пихал, не то вы сейчас меня уже арестовали бы.

— Вы состояли в «Сохраним Британию белой», верно? Не значит ли это, что вы не любите иностранцев?

— Это было давно.

— Что стало с человеком, который упал?

— Он схватился за задницу и стал на меня орать. Потом стал тянуть слова и вообще выглядел так, как будто не может стоять на ногах, словно его кондрашка хватила или что-то вроде того. А потом начал заваливаться назад.

— Вы не пытались удержать его? — спросила Бекка.

— Нет, а зачем?

— Потому что это было бы по-человечески.

— Почему вы решили, будто с ним случился удар? — спросил Джо.

— У него все лицо обвисло. Глаза и щеки как будто потекли — ну, как воск, когда плавится.

Бекка закрыла блокнот и убрала ручку. Они уже собрались уходить, но она, остановившись в дверях, повернула голову:

— Кстати, передайте Эбигейл, что я в скором времени собираюсь повидать ее. Не знаю пока, когда точно; просто заеду, чтобы сделать сюрприз вам обоим.

Они с Джо направились через вестибюль к выходу из здания. Бекка надеялась, что Пенн ненавидит ее так же сильно, как она ненавидела его. У вращающихся дверей Джо помедлил, чтобы надеть солнечные очки, и вздрогнул, когда они коснулись распухшей переносицы.

— Все еще болит? — спросила Бекка.

— Угу, — отозвался он. — Ну, и как ты считаешь: Никки Пенн — тот, кто нам нужен?

— Нет. Он просто отвратительный тип, но не думаю, что он убийца.