— Извини, привычка, — отозвался Джо.

— А чем вы, суперраспознаватели, занимаетесь, когда не смотрите записи с камер?

— Большинство из нас раскиданы по другим отделам. Многих СР можно найти в зоне непосредственных действий — например, во главе команд «за безопасный район», потому что мы хорошо помним лица местных смутьянов. Мы работаем «в поле» во время крупных мероприятий: Ноттингхиллского карнавала, гей-парадов, крупных выступлений в Гайд-парке или на Уэмбли. Если предстоит важный футбольный матч, нас тоже направляют туда. А когда у нас есть свободное время, мы «снапаем».

— А это что такое?

— Просматриваем снимки в криминалистической базе данных в поисках знакомых лиц. Если кажется, будто какое-то лицо видели больше одного раза, начинаем связывать совершенные этим человеком преступления между собой. Это как игра в снап[14]. И чем больше преступлений мы можем увязать, тем больше времени — теоретически — этот человек проведет за решеткой, если мы сможем поймать его. Дико заводит.

Они вошли в вестибюль штаб-квартиры «Оникс билдинг». Внутри здание было таким же мрачным и темным, как снаружи: дубовый паркет, выложенные плиткой стены. За четырьмя широкими приемными стойками сидели девушки, одетые в одинаковые синие пиджаки, с одинаковым макияжем; их волосы были зачесаны назад и туго стянуты в хвосты. По другую сторону фойе, за барьерами высотой по пояс, сделанными из закаленного стекла, стоял Никки Пенн. Джо сразу же заметил его.

— А вот и наш тип, — сказал он. Бекка почти не пыталась скрыть свое растущее отвращение к человеку, с которым им предстояло встретиться.

Ростом Никки Пенн был не более пяти футов и семи дюймов[15], но невысокий рост компенсировался шириной плеч — как будто под пиджаком он носил наплечники, как у игроков в американский футбол. От лба до макушки голова его была лысой, жалкие остатки волос были коротко острижены. Он был гладко выбрит, но на лбу и щеках его виднелись ямки от угрей; маленькие глаза недоверчиво поблескивали.

Когда детективы подошли к нему и представились, Пенн отозвал их в дальнюю комнату, подальше от глаз его работодателей. Хватило одного косого взгляда со стороны Пенна, чтобы другой охранник — помоложе — оторвался от мобильного телефона, на котором смотрел футбольный матч, встал с дивана и вышел прочь.

— Все, что она наговорила, сплошное вранье, — начал Пенн, не дожидаясь вопросов. Бекка чуть отвернула голову — его дыхание пахло стоялым кофе. — Она все придумывает, преувеличивает…

— О чем мы, по-вашему, собираемся с вами поговорить? — спросила Бекка.

— О моей девушке, — ответил он, но, едва произнеся эти слова, осознал, что сделал неправильный вывод.

Бекка достала из сумочки блокнот.

— И вам есть что сказать по поводу боксерской груши, которую вы зовете своей девушкой?

— Я совсем не такой, как можно судить по моему личному делу в суде, — отозвался Пенн и защитным жестом сложил руки на груди. — Я начал новую жизнь.

— В понедельник вечером вы ввязались в ссору с мужчиной на платформе подземки, — сказал Джо.

— И кто это сказал?

— Это сказала одна из пяти камер наблюдения, которая записала, как вы ругались с ним за считаные секунды до того, как тот упал под поезд.

— Этот неуклюжий громила наступил мне на ногу, и я велел ему убрать копыто.

— А что было потом?