— Зачем же ты убил остальных? — спросила она. — Если это я во всем виновата, то какое отношение к этому имеют другие?

— Они довершили то, что ты начала.

— Тогда почему было не убить меня первой?

— Если б я начал с убийства полицейского, это привлекло бы слишком много внимания, и против меня сразу же бросили бы все силы. Поэтому я начал медленно, с двух иммигрантов, на которых всем плевать, потом двинулся дальше: к парамедику, пожарному и медсестре. Общество, похоже, воспринимает убийство полицейского офицера серьезнее, чем любого другого работника экстренных служб, однако вы спасаете меньше жизней, чем остальные. Когда ты умрешь, моя работа будет завершена. А знать, что ты была на каждом из мест преступлений и непосредственно видела, на что я способен, еще слаще, потому что так ты сильнее боишься того, что случится дальше.

Бекка подумала, что он прав, однако не собиралась доставлять ему удовольствия и позволять этому страху отразиться на ее лице.

— И в чем же состоит твоя цель? Ты убьешь меня — и что потом? Ты думаешь, что когда-нибудь сможешь вернуться к нормальной жизни? Куда ты, по-твоему, сможешь сбежать, когда все полицейские в стране будут тебя разыскивать? Тебе никогда не знать покоя.

— Не твое дело. Но вот что я тебе скажу: скоро общественное мнение будет на моей стороне. Что бы ни думали обо мне твои коллеги, вся страна поймет, что меня довели до этого и что я не тот монстр, каким меня расписывают газеты.

— Ты совсем свихнулся? — фыркнула Бекка. — Все, что поймет общественность, — это то, что ты маньяк, которому нравится похищать маленьких мальчиков.

Доминик покачал головой.

— Они поймут, что каждый из вас заслуживал того, что с вами случилось.

— Ты обманываешь себя.

— Увидим. Нет, не так. Увижу только я. Ты ничего не увидишь, потому что будешь мертва.

То ли от страха, то ли от пинка по почкам Бекка уже не смогла сдерживать позывы мочевого пузыря. В паху расплылось мокрое темное пятно.

— Если ты собираешься меня убить, не мог бы ты хотя бы отвести детей в другую комнату? — спросила она, чувствуя, как дрожат все мышцы в ее теле. — Посмотри на них, Доминик. Мэйси вне себя от страха, а Эван впал в ступор.

— Этьен! — неожиданно взревел Доминик, ткнув указательным пальцем в сторону ошеломленной Бекки. — Его зовут Этьен, и не говори мне, что будет лучше для моего сына!

— Но он не твой сын, верно? — возразила Бекка. — Твой сын мертв, ты сам мне это сказал.

Доминик сердито уставился на нее; его ярость переросла в замешательство, как будто он на какой-то момент запутался в своих мыслях. Бросил взгляд на мальчика, сидящего на диване, как будто пытаясь уверить себя в том, что это не он ошибается. Но Бекка была права, и это временно поставило его в тупик.

— Ты должен вернуть его родителям, потому что он не твой, — продолжила она.

— Не говори мне, что мне делать.

Оттолкнувшись локтями, она села ровнее и посмотрела ему в глаза.