Они покинули эспланаду и пошли по улице Главната туда, где болгарин смог припарковать свою служебную машину. Утро постепенно дозрело до чудного погожего дня, солнышко разливалось по всей ширине улицы для пешеходов, а слух их ублажало по-балкански мелодичное пение птиц.

Следователь нес досье недавно открывшегося дела в одной руке, а вторая была занята пластиковым файлом с третьей головоломкой. Итальянка жестом попросила дать ей файл и, идя рядом с Томашем, стала показывать ему на знаки, начирканные убийцей.

— Мы уже поняли, что символы в центре и справа — это тета и сигма из греческого алфавита, и они отсылают нас к проблеме обожествления Иисуса, — подытожила она, — но я так и не поняла смысла вот этой якобы лилии слева. Вы говорите, что в данном контексте она символизирует Святую Троицу?

— Так оно и есть.

— Извините, но как можно сюда пристроить Святую Троицу? К чему убийце намекать на нее?

Томаш взял рисунок из рук Валентины.

— Потому что Святая Троица тесно связана с проблемой придания Иисусу божественного статуса.

— Каким же образом?

Историк задумчиво смотрел под ноги, пока они прогулочным шагом спускались по Главной улице.

— Значит, так. В тот самый день 95 года, когда появилось Евангелие от Иоанна, где утверждалось, что Иисус — это Бог, возникла и серьезнейшая богословская проблема. Прежде всего скажите: если Бог — это Бог, а Иисус — тоже Бог, то сколько же у нас Богов?

Шедший перед ними Пичуров обернулся:

— По моим подсчетам, два.

— А не говорит ли нам Священное Писание, что Бог один? — ученый потряс своим экземпляром Библии. — Как же сочетаются тезис о монотеизме с приданием Иисусу статуса Господа? А потом вот еще что: если Иисус — Бог, значит, он не человеческое существо?

— Конечно же, он — человек! — запротестовала итальянка. — Умерший на кресте, помните?

— А если он — человек, значит — не Бог?

— Почему же… и Бог, — Валентина была явно сбита с толку.

— Нет-нет, выбирайте: Человек или Бог?

— Наполовину одно, наполовину — другое.

На лице Томаша возникло уже знакомое скептическое выражение.

— Хм… все это как-то сомнительно выглядит, вам не кажется? И именно этот вопрос разделил последователей Иисуса. Одна группа, эбиониты, склонялась к тому, что разговоры о божественности — это глупость, так как Иисус не был никаким Богом, а был просто человеком, избранным Господом за особо уважительное отношение к еврейскому закону, и не более того. А прочие группы стали обожествлять Иисуса, как если бы он был Богом. Так называемые докеты полагали, что Иисус был исключительно божественным существом, только лишь казавшимся человеком. Он не чувствовал ни голода, ни холода, и кровь у него не такая, как у простых смертных, а его телесные страдания — всего лишь видимость. Они настаивали на том, что было два Бога — еврейский и Иисус, причем последний — самый важный. И еще были гностики, полагавшие, что существует много богов, а Иисус — лишь один из них, зато принадлежавший к более высокой божественной расе, нежели еврейский Бог. Они считали, что Иисус — просто человек, тело которого временно занято Богом по имени Христос. Он вселился в Иисусово тело в момент крещения, и, вероятно, по этой причине Господь сказал: «Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!» А покинул тело Христос, когда Иисус был прибит гвоздями к кресту. Вот почему он, Иисус, и жаловался: «Боже мой, Боже мой! зачем ты оставил меня?