– Ну и толку мне отвечать? – осознавая, что судьба вряд ли предоставит ему второй шанс скрыться, понурился европеец. – Один чёрт, убьете…
– По-моему, вы делаете неправильные выводы, исходя из неверных предпосылок, – остановив Пелевина жестом, Кочетков ободряюще похлопал пленника по плечу. – Я, конечно, могу несколько ошибаться, но, вроде бы, на вашей родине, – подполковник ощупал европейца внимательным взглядом, – в Испании, говорят: «Vivir y dejar vivir»? (исп. «Живи и жить давай другим», букв.: «Живи и позволяй жить») Не вижу. Зачем и для чего нам отступать от этой доктрины? При условии полного взаимопонимания.
Испанец хотел было ляпнуть что-то ернически-недоверчивое, но посмотрел на искреннейшую добросердечную улыбку Кочеткова, резко контрастирующую с обжигающе-холодным взглядом и, резонно посчитав, что иного выхода нет, быстро и толково выложил всё, что знал о своем непосредственном руководстве. А после, хоть его и не просили, – новости из жизни криминальных сообществ Претории.
– Что-то подобное я и предполагал, – задумчиво протянул Кочетков, аккуратно, чтобы не вляпаться в лужи крови, вышагивая по небольшому проулку. – Благодарствую. – Подполковник барственно потрепал обмершего от страха испанца по щеке и, продолжая размышлять о чем-то своем, остановился напротив Пелевина. Заметив, что испанец, вцепившись в нательный крестик, тихо бормочет молитву, Кочетков повелительно махнул ему рукой.
– Право слово, ваше присутствие здесь более не обязательно, можете идти. Вот только объясните, зачем было нужно господина Декарда убивать?
– Убьешь его, как же, – прижавшись спиной к каменной стене и потихоньку пятясь, облегченно выдохнул испанец. – Старина Рик, сеньор, сам кого хошь прикончит и не охнет. Тут это, – бандит вплотную приблизился к границе между светом и тьмой и, споткнувшись о пристально-мертвенный дуплет взглядов Кочеткова и Пелевина, замер. – На прошлой неделе комендант местный награду за одного фриджека (англ. Freejack – беглец) назначил, так третьего дня к сеньору Декарду в гости Мик Фасэндик припылил. Вот они вдвоем за тем фриджеком и подались. Те еще rodares piedra.
– Кто, кто? – недоуменно поморщился Пелевин, не сумев самостоятельно разобрать бурчание испанца. – Это по какой такой матери он сейчас мужиков окрестил?
– Перекати-поле, если по-нашему, – небрежно отмахнулся Кочетков, жестами показывая говорливому пленнику, чтобы тот убирался подобру-поздорову. – Право слово, семантические исследования интересуют меня в последнюю очередь. Не скрою, увидев вас в городе, я чрезвычайно обрадовался. Мне позарез необходимы ваши таланты…
– Так и знал, – расстроенно вздохнул Пелевин, корча преувеличенно трагическую физиономию и театрально заламывая руки, – никому-то я, сиротинушка, не нужен… Вот бы кто, мне как человеку обрадовался: здорово, мол, друг Лёха! Пойдем вискаря хряпнем да пивком его заполируем! Так нет, всем чего-то надо: кто нёрвы мои истрепать жаждет, – Алексей волнистыми жестами изобразил в воздухе женскую фигуру, – кто, – траппер подозрительно покосился на подполковника, – таланты…
– Браво, – Кочетков, имитируя аплодисменты, трижды вяло шлепнул ладонью о ладонь. – Брависсимо. Лавры Садовского и Шумского вам, конечно, не светят, но, – подполковник озорно подмигнул Бирюшу, озадачено уставившемуся на ломающего комедию хозяина, – ежли выйти с подобным репертуаром на паперть… Думаю, публика, подкинув пару-тройку пенсов, по достоинству оценит ваши старания… А если отставить шутки в сторону – я рад вас видеть, Алёша, несказанно рад. Но, как говорят наши заклятые друзья: «business is business», а посему скажу прямо. Вы помните человека по имени Бёрнхем? Фредерик Рассел Бёрнхем?
– И хотел бы забыть – не получается, – заинтригованно прищурился траппер, машинально потирая правый бок. – Толку-то его вспоминать? Как заварушка с Матонгой закончилась, он, вроде в Америку подался…
– Увы и ах, мой друг, увы и ах, – Кочетков подхватил Пелевина под локоток и, настороженно поглядывая по сторонам, повел траппера по переулку. – Вот уже полгода, как ваш приятель бегает по Африке и всячески отравляет жизнь бурам. Причем, не могу не восхититься господином Бёрнхемом, проказничает он весьма оригинально, умно, задорно, можно сказать – артистично…
– И это всё о нём, – одобрительно кивнул Алексей, задумавшись о чем-то своём. – Артист оригинального жанра… Никогда не повторяется…
– Одна беда, – достав очередную сигару и спички, Кочетков вздохнул с непритворным сожалением. – Я и этот талантливый юноша находимся по разные стороны фронта. Поначалу я решил: copia ciborum subtilitas animi impeditur (лат. противоположное лечится противоположным), но херре Терон, несмотря на все свои таланты, с проблемой не справился. По опыту знаю: лучшего результата люди добиваются, когда реализация собственных интересов совпадает с общественными. Так почему бы вам, Лёшенька, не завербоваться на бурскую службу, дабы и людям помочь, и самому месть свершить? Если скрестить ваши бойцовские таланты и мои, прямо скажем, недурственные способности к умозаключениям, смесь для врагов получится крайне опасная.
Подполковник окинул окрестности быстрым взглядом, мимоходом подхватил с земли камешек и запустил его куда-то в темноту. Темнота ответила удивленно-обиженным вскриком и грохотом падения чего-то массивного на землю. Бирюш, устав пританцовывать подле задумчивого Пелевина, словно говоря: что ж ты, хозяин, с командой-то припозднился, уж я бы…, обижено ткнулся мордой в Лёшино колено, и, понимая, что развлечений больше не предвидится, огорчённо рухнул на землю. Извиняясь за нерасторопность, Пелевин почесал расстроенную зверюгу за ухом и виновато покосился на Кочеткова.
– Вы ж знаете, Владимир Станиславович, – как-то по-детски шмыгнул носом Алексей, смущенно царапая жёсткий грунт носком ботинка, – вам я и словом, и делом всегда помочь готов. Надо – любому и каждому войну объявлю, надо – нательную рубаху отдам, но вот прямо сейчас – не могу… Дельце у меня тут одно наметилось, сперва его закончить надо, а потом уж и за всё остальное браться…
– Намереваетесь в компании старика Чернова и его племянницы прогуляться по бушу? – порывшись в карманах, Кочетков извлёк массивную карамельку в цветастом фантике, прошуршал оберткой и протянул угощенье Бирюшу. Пес, дождавшись благосклонного хозяйского кивка, слизнул конфету с руки подполковника и, урча, словно довольный медвежонок, принялся гонять сладость меж клыков.
– Ага, – привычно удивляясь осведомлённости старшего товарища, кивнул Пелевин. – Поля… Ну, Полина Кастанеди, то есть, подрядила меня до одного заброшенного городка прогуляться. Так что недельку-другую я как бы занят. Слегка.
– Никак в Лулусквабале решили наведаться? – Кочетков взглянул на траппера, словно умудренный старец на несмышлёного ребенка и укоризненно покачал головой. – Вольно же вам, Лёша, в сказки о шаманских сокровищах верить? Чай, не гимназист и не безграмотный клошар с окраин, размышлять умеете.
– Хотите – смейтесь, хотите – нет, а я верю, – хрустнув в запале костяшками пальцев, вскинулся Пелевин. – Потому как доподлинно знаю – есть они там, есть!