– Тебе правду сказать или то, что ты хочешь услышать? – пренебрежительно дернула плечиком Полина, ласково поглаживая взъерошенную Фею. – Ни того, ни другого. Точнее, – удовлетворенно кивнула девушка, глядя на ошарашенную физиономию Алексея, – в начале было слово, тьфу ты, дело. А как посмотрела, как ты в стакане тонешь, так и решила – с выпивохой не связываюсь! А скучать по пьянчужке да садисту, – прижав разнежившуюся Фею к груди, Полина обиженно шмыгнула носом, – и вовсе печали не было.

– Это кто это пьянчужка? – ненатурально возмутился Пелевин, украдкой косясь на осколки в углу. – Я вчера и выпил-то сущих пустяков…

– Это для Изи, может быть, и пустяков, – поднимаясь с пола, Полина назидательно покачала пальцем. – А для тебя – состояние полной прострации и абстрагирования от всего сущего.

– А если по-русски и попроще? – Пелевин ожег девушку мрачным взглядом исподлобья. – Я с утра вельми неадекватен и басурманских ругательств не понимаю.

– Куда еще проще? – раздув ноздри, словно кобра капюшон, гневно вскинулась Поля. – Я захожу, а он в стельку пьяный – ни петь, ни танцевать!

– Допустим, песен с плясками от меня даже беспробудно трезвого не дождешься, – разыскивая второй сапог, флегматично пожал плечами Алексей. – Не взыщи, не дал Бог таланту.

– А-ле-ксей! – Полина, видимо, собираясь прочитать товарищу лекцию о вреде алкоголизма, уперла руки в бока и напряженно прищурилась. – Я…

– Голодное брюхо к нотациям глухо, – охотник, оборвав гневный спич на полуслове, развернул девушку лицом к двери. – Пошли позавтракаем. Вот как поедим, так можешь сколько угодно меня презрением обливать.

– Нормальные люди уже обедать готовятся, – оставляя последнее слово за собой, вполголоса пробурчала Полина, вышагивая следом за Алексеем, – а этот…

Не подобрав подходящего эпитета или постеснявшись высказать свои мысли вслух, девушка сокрушенно махнула рукой и направилась к двери.

– Ну и куда нынче желаешь? – сыто икнул Пелевин, умяв традиционную яичницу с беконом. – В Кейптаун? В Австралию? В Антарктиду? Хотя нет, ты холода не любишь и туда по доброй воле не пойдешь… Так чего запонадобилось?

– От тебя, – наматывая локон на палец, преувеличенно независимо фыркнула Полина, – ни-че-го.

– Эй, мисси, – видя, как девушка сморщила носик, удовлетворенно ухмыльнулся охотник. – Сказки ты кому другому рассказывай. Когда ты глазами вот так делаешь, – Алексей скорчил хитрющую физиономию, – тебе, факт, чего-то надо.

– Допустим, надо, – недовольно поджала губы Полина. – А ты пойдешь?

– Шмотря куда, шмотря когда и шмотря за школько, – обжегшись горячущим кофе, зашепелявил Лёшка. – И помни, в связи с войной цены повысились. В два… нет, в три раза. Ладно, не напрягайся, для тебя по знакомству – в два. Ну и камо грядеши?

– Тут недалеко, – настороженно оглянувшись по сторонам, заговорщицки прошептала Полина. – В Лулусквабале. Полсотни миль туда, полсотни обратно… за недельку управимся?

– В Лулусквабале… – словно стирая все эмоции, Пелевин с силой провел по лицу ладонью и, прикусив губу, замолчал. – В Лулусквабале, – очнувшись от Полиного тычка кулачком под ребра, задумчиво повторил траппер, – пойдем. За пару дней соберемся и пойдем, точнее, побежим.

– А с чего нам бегать-то? – недоуменно дернула бровью Полина, скормив Фее очередной кусок мясного пирога. – Вроде никуда не опаздываем?

– Каждое утро в Африке просыпается газель, – тоном проповедника перед паствой начал объяснять Пелевин. – Она должна бежать быстрее льва, иначе погибнет. – Охлопав себя по карманам, траппер извлек кисет и трубку. – Каждое утро в Африке просыпается и лев, – чиркнув спичкой, Алексей поднес огонь к чубуку. – Он должен бежать быстрее газели, иначе умрет от голода. – Раскурив трубку, Пелевин с наслаждением выдохнул облако ароматного дыма и назидательно взмахнул чубуком. – Не важно, кто ты – газель или лев. Когда встает солнце, надо бежать.

– Ни-че-го-не-по-ни-маю, – самым скептическим тоном произнесла Полина, глядя на Алексея, словно сестра милосердия на душевнобольного.