Бейли тоже заглянул в щель.

– Магма…

Грей кивнул, припомнив карту да Винчи.

– Тут, наверное, проходит граница схождения Африканской и Евразийской плит.

– Воистину трещина в мироздании, – заметил Бейли.

Невзирая на жар и ядовитый воздух, Грей приблизился к каменному мосту. Взошел на самую верхнюю его точку и посмотрел, что же там, по ту сторону расселины.

Остальные последовали за ним.

– Поразительно, – приглушенным и почтительным тоном, словно стоя на пороге огромного собора, произнесла Мария.

– И ужасно, – добавил Мак.

Впереди раскинулся исполинский кошмар площадью в двадцать акров, кузня какого-то извращенного бога. Остовом дремлющей фабрике служило хитросплетение бронзовых труб в несколько уровней, поднимающееся к далекой крыше и ныряющее вниз, в лавовый разлом. Тут и там виднелись остывшие печи, высокие горнила и топки.

И эта древняя кузня пробуждалась.

В глубинах цеха озарилась золотистым пламенем россыпь печей. Гудели какие-то механизмы, то и дело извергая со свистом пар. В хрустальные окошки было видно, как бурлит в высоких бронзовых резервуарах подкачиваемое в них светящееся зеленое масло. Вращались будто сами по себе гигантские вентили, приводимые в действие не то паром, не то Прометеевым огнем. Справа высокая труба с ревом выплюнула вверх столб огня. Следом изрыгнули пламя и дым еще несколько промышленных факелов.

– Смотрите! – Мак указал вправо, на огромные открытые чаны, полные черной жижи. От этих резервуаров тянулись трубы к бурлящему, изрыгающему сернистые газы полю. На его поверхности блестели лужицы той же неочищенной нефти, которая, видимо, служила источником Крови Прометея, гасившей огонь.

Вот и решилась одна из многих загадок.

Грей заставил всех идти дальше, ведь они пришли не видами любоваться, а искали запасный выход. Или хоть какой-то способ заново погрузить город в спячку. Однако в голове у него по-прежнему звучали слова Хунайна: «…если пробудишь Тартар, знай: это в последний раз».

Держа в уме грозное предупреждение, Грей шел через огромную кузню. В городе он и его друзья видели искусную продукцию этой фабрики, а тут феаки скрывали истинное свое достижение.

Люди шли, стараясь не шуметь, опасаясь пробудить бронзовых колоссов по обе стороны цеха. Фигуры – высотой в десять этажей и шириной в шесть – опутывала сеть строительных лесов. Их так и не закончили, однако внешность уже угадывалась: шесть мужчин и шесть женщин. Пара фигур имела устрашающие очертания, с множеством конечностей. Будто некие хтонические монстры сошли со страниц произведений Лавкрафта.

– Старшие боги, – пробормотал Бейли. – Титаны из греческой мифологии. Двенадцать первенцев Урана и Геи, заточенные в неволю богами, пришедшими после.

– Они так и остались здесь томиться, – заметила Мария. – В темнице из бронзовых труб.

Грей присмотрелся к фигуре с раскрытой грудью. Зеленая кровь, бурля, струилась по лабиринту кристальных трубок, озаряя все нутро титана. В центре помещалась сфера из бронзы и золота, похожая на ту астролябию, что привела их сюда, только этот шар устрашал, особенно когда провернулся во вспышке пламени. Будто отсчитывал время.