— Безусловно. Архитектор и композитор Янис Ксенакис,[134] а еще Антон Веберн, он в последние годы жизни был просто заворожен магическими квадратами.
— Все это представляется ребячеством, — неуверенно запротестовал Жиль.
— Вы ошибаетесь! — резко оборвала его Летисия, рассерженная тем, что ее педагогические усилия так плохо оценены. — Напротив, это очень серьезно! Композиторы, как, впрочем, и все другие творцы, всегда находятся в поиске определенной гармонии, естественно, в своем произведении прежде всего, но и в гармонии между самим собой и своим произведением. Эта гармония существует изначально, им надо только найти ее. Гармония управляет фундаментальным равновесием планеты, отзвуками вселенной…
— И только? — ради шутки спросил Жиль.
— Не смейтесь, вы еще ничего не знаете. Вы будете удивлены результатами гематрического анализа произведений Баха. Чаще всего достаточно посчитать такты или ноты, чтобы получить символические числа, которые не могут быть случайными. Помимо его собственных чисел 14, 41, 158, мы находим множество ссылок на дату его рождения по христианскому летоисчислению и по исчислению розенкрейцеров.[135]
— Простите?
— Теперь уже почти наверняка известно, что Бах был связан с розенкрейцерами.
— О-о, это очень интересно… Фридрих Второй — франкмасон, Бах — розенкрейцер… Чтобы дополнить картину, нам не хватает только какого-нибудь тамплиера! Но если мы ищем решение во всех тайных обществах Франции и Наварры…
— Во всяком случае, Пьер не был розенкрейцером, и Морис, я думаю, тоже. Вы можете легко в этом убедиться… Но вернемся к Баху, он не только часто использует числа розенкрейцеров, которые соответствуют имени Христиан Розенкрейц или эпитафии на его могиле, но еще некоторые исследователи нашли потрясающее доказательство того, что Иоганн Себастьян вписал дату собственной смерти — 28-7-1750 — в кое-какие из своих партитур…
— Вот именно!
Летисию позабавил ошеломленный и в то же время подавленный вид Жиля, и она от души рассмеялась. Потом продолжила:
— Мы находим эту дату в «Инвенциях», в Бранденбургских концертах, в Рождественской оратории и в «Канонических вариациях». Эти вариации, сочиненные в одна тысяча семьсот сорок седьмом году, как и «Приношение», являются прекрасным образцом символической шифровки. Он написал их, чтобы войти в ученое музыкальное общество, где ему предстояло стать… четырнадцатым членом!
— Вы всерьез думаете, что Бах знал дату своей смерти? Все это выше моего понимания… Если бы это сказали не вы, я бы, наверное, просто расхохотался…
— Я не советую вам делать это, иначе не расскажу о том, что я обнаружила в «Приношении»…
— О нет! Не наказывайте меня. Прошу вас…
— Ладно, прощаю, но чтобы это больше не повторялось… Так вот, для начала сложив цифры, соответствующие нотам темы, мы получаем число 100…
— Которое не представляет собой ничего особенного.
— Нет, но было мало шансов, что двадцать одна нота составит число столь совершенное. Тогда я заинтересовалась другими важными числами партитуры, а именно узнала, сколько по времени тактов содержит тема. Их в ней семнадцать, или если мы считаем только такт, на котором нота взята, то пятнадцать.
— К чему такое разграничение?
— Из-за многих комментариев, которые отметили нарушение в теме ритмики. В третьем такте Бах начинает хроматическое снижение на полутакте, и, главное, на третьем такте он удлиняет полутакт ми-бемоль, а в классической партитуре этого не было бы.