я встречу друзей и родных.
Друзья мне поклонятся низко,
без страха ко мне подойдут,
чело непритворным лобзаньем
последним и первым почтут.
Когда же вдоль улицы шумной
все будут идти и рыдать,
одетый парчой небогатой,
я буду спокойно лежать.
Пускай с торжеством опускают
в могилу безжизненный труп,
что мне этот мир беспокойный:
в нем вечного счастия нет.
Вторая моя встреча с о. Павлом произошла тоже в Рождественские дни — как раз накануне годины его смерти. Помню всё как сейчас.
В первых числах нового 1997 года в редакцию газеты, где я работала, пришло письмо из пос. Октябрь Некоузского района. Писала мать-одиночка с двумя детьми — работы нет, бывший муж не помогает, голодаем. Редактор дал задание — ехать в командировку. А где это? — в Ярославле я всего-то год. Глянув на карту области, обомлела: глухомань, бездорожье. Как добираться, где ночевать? Мне подсказали позвонить в Некоузскую администрацию, попросить машину. Я связалась с отделом социальной защиты населения — договорились, что в посёлок Октябрь поедем вместе с заведующей соц. отделом, звали её Людмилой Дмитриевной.
Девятого января утром отправились в путь. В Некоузе завернули в магазин, чтобы купить продуктов — не с пустыми же руками ехать. Да ещё ведь Рождество! И так мне захотелось купить конфет — набрала я и этих, и тех — а тут вдруг Людмила Дмитриевна и говорит: «У нас в Верхне-Никульском отец Павел всё детей конфетами угощал». — Отец Павел? В Верхне-Никульском? Так это где-то здесь? Рядом?
— На машине минут десять ехать. Мы у него детей крестили. Выйдет на крыльцо, руки полные конфет, и все дорогие — «Трюфеля», «Мишка на Севере», — угощает ребятишек, а те к нему так и липнут!
— А я ведь об отце Павле писала, мне о нём в Воскресенском соборе рассказывали. Только не знала, что Верхне-Никульское у вас рядом. На днях година будет отцу Павлу, дайте мне машину съездить к нему — туда, где батюшка жил.
С этой поездки в Верхне-Никульское словно примагнитило меня к отцу Павлу… Какое Рождество!