Хотя вываленная на тарелку бурая суховатая масса из крупиц размером с недозрелый горох не выглядела особенно аппетитно, Паштет вооружился вилкой, подцепил одну и осторожно положил в рот.

— И, — скривившись, Треска ждал реакции приятеля. — Гадость, э?

— Похоже на сухари, — разжевывая, размышлял вслух напарник. — Или чипсы, только старые. На вкус как крахмал.

— Собачий корм какой-то, — вытирая руки о фартук, вынес вердикт Треска. — Может, они хаски своих этим кормили. Или похуже — пингвинов, которых потом и жрали.

— Попробуй, — подцепив вилкой одну из горошин, предложил Паштет. — На вкус вроде ничего так.

— Сам же сказал, что крахмал, беее. А тут гляди, какая красота приготовилась, — с ноткой укоризны сказал Треска и указал деревянной вилкой на румяные ломти в дымящейся сковородке. — А ты всякую ерунду жрешь.

— Брось. Рыба твоя никуда не денется. Неужели не интересно?

— Да как-то по фиг, чувак…

— Что? И ты еще себя поваром называешь? Я же сижу, и ничего.

— Ну, давай, шут уж с тобой, — выключив плиту и присев за стол, в своей вечной манере недовольно пробурчал Треска. — Раз живой еще, отчего не попробовать.

Ох, и влетело же ей. Стоя перед рассевшимися за столом хмурыми мужиками, Лера пыталась подыскать ответ на несущийся со всех сторон справедливый выговор и не могла вставить ни слова.

Расстроенные тем, что ничего полезного на «Поликарпове» не оказалось и для лодки ничего не подошло, члены команды как следует отходили девчонку. Хоть не матерились, и на том спасибо. Почему одна? Не спросила? Никто не пускал…

Не выдержав, Лера перебила их и раскричалась, сжав кулаки:

— А почему меня не взяли на корабль, на котором приплыли родители?! Какое вы, в конце концов, имели на это право? Вы все? Я уже не девочка! И старалась, между прочим, для вас! И я не ваша собственность!

— Пока ты на борту «Грозного», мы за тебя отвечаем, — ответил Тарас.

— Я за тебя отвечаю, — сказал Батон. — И к священнику ты больше не пойдешь.

— Это еще почему? — вскинулась девушка.

— Я поговорил с ним. Ты молодая девушка, он одинокий мужик, просидевший здесь двадцать лет. Тебе это не нужно.

— He твое дело, что мне нужно, а что нет! Откуда тебе знать?!

Батон слегка опешил, хоть ни один мускул так и не дрогнул на его лице. Лера впервые в жизни обратилась к нему на «ты».