— Да термос это заржавевший, — скривился Треска, свежуя очередную рыбину. — Мусор, короче. Выкини на хрен и лучше помоги.
— Интересно, что там, — прислонив к уху емкость, Паштет легонько потряс ее.
— Прокисшая жрака, скорее всего. Ничего ценного. Почему-то я в этом уверен, — орудуя ножом, фыркнул Треска и, выкладывая наструганное ромбами филе на сковородку, поморщился: — К тому же холодная наверняка.
— А если подогреть? — не желал сдаваться Паштет.
— Ну, попробуй, только хватит меня отвлекать, чувак. Дюжину рыл кормить, а ты тут фигней страдаешь.
— И не открывается, блин…
— Фу, зырь, — послюнив палец, Треска брезгливо провел по комфорке. — Даже плиту не скоблила. Уши надеру. И картошку вон запустила всю.
Он указал в угол камбуза, где на полу были расставлены несколько раскрытых мешков с землей, из которых слабо тянулись жухлые побеги бледно-зеленой ботвы.
— Она же не садовод. Хватит делать из нее девку-чернавку. Может, семена скопытились, лет-то сколько прошло.
— Ага. Еще скажи, что колорадский жук все поел. А кто мицелий[21] в Пионерске только так культивировал?
— Ну, то грибы. Много ли им надо? Грунт, влага и темнота. Сами вырастут. Да там и ферма целая была с оборудованием, и девчонок сколько, вспомни. Как пчелы гудели сутками напролет. Дозрел урожай — высушили или замариновали. Делов-то.
— Грибы, грибы, грибы. Кругом грибы, макароны по-флотски да рыба. Скоро чешуя с хвостом отрастут. От них уже кожа на языке слазит, а изгаляться с вариациями сил давно нет. Доморощенное все, кустарное.
— Что делать, не бухти. Я бы тоже от нормального мяса с пивчарой сейчас не отказался. Или от палки колбаски сырокопченой. Но вариантов иных-то нет, хоть все сусеки перетряси, — заметил на брюзжание соседа Паштет. — А картофле света просто мало и удобрений. Да и где их взять? Электричество ведь не солнце.
— М-м-м, колбаса, — отрываясь от готовки, мечтательно протянул Треска. — Или головку сыра. С нынешней плесенью нажористо бы пошло. И что? Короткий вкусовой оргазм, а потом опять мучайся? Не, не трави душу, чувак.
За стеллажом с кухонной утварью булькнул небольшой самогонный аппарат, собранный парочкой еще в Пионерске, в котором уже некоторое время поспевала брага из сушеной морской капусты и пресловутых грибов с фермы. Рецепт они придумали через несколько лет после войны, когда запасы нормальной выпивки подошли к концу. Многие на борту догадывались о существовании агрегата, но закрывали глаза. В конце концов, праздники у моряков тоже еще были. Хоть и последние. Да и помянуть кого становилось необходимым все чаще.
После того как Лера чуть не разломала все метлой, ее, ненавидевшую из-за дебоширившего по пьянке Батона алкогольное зелье, к этому сокровищу не подпускали на пушечный выстрел.
— Работай-работай, отрада моя, — нежно проворковал Треска и ласково, словно ребенка, похлопал по боку пузатый прозрачный пятидесятилитровый бидон, в котором, пузырясь, поднималась пена. — Трудись.
— Зато ее нашли.
— Ой, милота. Еще бы, — возвращаясь к плите и покручивая сковородку, чтобы по дну равномерно растекся нагретый китовый жир, фыркнул Треска. — Батон за нее всю Антарктику бы перевернул. Пф, дочку себе выдумал.
— А я бы радовался, — изменившимся голосом ответил Паштет, ставя термос на стол.