— Водятся, но ведут себя посмирнее. Если их не трогать, то и тебя оставят в покое. И за Чертов ручей не ходить. Он в низине, за маяком. А я никогда еще не стреляла порохом, — с сожалением сказала Милен, но тут же с гордостью добавила: — Зато у меня есть лук, и я самая меткая среди девушек!

— Может, это и к лучшему, — с грустью ответила Лера. Ее начинало тревожить длительное отсутствие Мигеля. Она спросила, чтобы сменить тему: — А что это за деревяшка у тебя была, с колесиками?

— В смысле? — нахмурилась Милен, но почти сразу же засмеялась: — А, ты про скейт! Это чтобы кататься. Никогда не видела такой?

— Нет.

— Хочешь, могу научить, у меня уже здорово получается, — предложила Милен и, заметив приближавшегося разносчика посуды, забрала у Леры тарелку. — Так, давай сюда. Сейчас ягодный десерт подавать будут, пальчики оближешь.

— Похоже, контакт налажен, — заново набивая трубку и следя за новыми подругами, улыбнулся Турнотур. — Милен у нас знает подход к людям.

— Да и нашей хорошо, — согласился Тарас. — Черт знает, сколько не общалась с ровесницами. Все мужики одни.

— Я вот хотел об этом спросить, — немного замявшись, сказал Вальгар. — Вся команда сплошь из мужчин — и одна девушка на борту. К тому же молодая. Как вы с этим… — он запнулся, подыскивая нужное слово, — справлялись?

— Ты на что это намекаешь? — мгновенно помрачнел Тарас, придержав под столом недобро зашевелившегося Батона. — Она как дочка нам всем.

— Прошу прощения, я ни в коем случае не хотел никого обидеть, — вынув из зубов трубку, чинно поклонился Турнотур. — Действительно, в иные времена другие и правила. Она ровесница моей дочери, поэтому я и спросил. Значит, ей присуща смелость и выдержка, а это качества настоящего воина! О, а вот и десерт.

Пиршество продолжалось, и скоро на смену еде пришли музыка и танцы. Посуда была убрана, а столы сдвинуты к стенам амбара. Снова взявшись за свои духовые инструменты, менестрели затянули незамысловатый лиричный мотив, написанный в год Катастрофы, — «Драконье золото».

Мигель стоял на небольшой освещенной факелами опушке перед амбаром и, облокотившись о низкий заборчик, покрытый разросшимся мхом, смотрел на гавань с видневшимся вдали «Грозным» и усеянный потрохами берег, над которыми с клекотом пировали птицы, которые, как ему сказали, назывались кайры[53].

— Почему ты не с нами? — спросила Лера, осторожно подойдя к нему сзади. — Ужин уже закончился. Ты устал?

— Дело не в еде. Просто я отвык от такого скопления людей и шума, — не оборачиваясь, ответил Мигель, вслушиваясь в хор, под певающий песне. — Да и Батон опять напивается, не хочу провоцировать драку. Может, зря я вообще поехал с вами.

— И что бы ты там делал один? Умирал?

— Я никому здесь не нужен. Я чужой среди вас.

— Нет, ты нужен, — взяв за руку, девушка мягко повернула его к себе.

— Кому?

— Мне.

Мигель посмотрел на стоявшую перед ним Леру, глядящую на него снизу вверх.