Крейг врезается лбом в рулевое колесо и втыкается подбородком в гудок. Ночную тишину разрывает пронзительный рев.

Через мгновение тень с ножом оказывается возле внедорожника, распахивает дверцу и стаскивает Крейга с сидения.

Рев клаксона умолкает. Снова воцаряется тишина.

Несмотря на сильный удар о руль, Крейг в сознании. Но когда его швыряют на колени, он не издает ни звука. Просто смотрит прямо перед собой горящими от ужаса глазами.

У меня вдруг начинает кружиться голова, я отворачиваюсь от окна, прислоняюсь к стене и сползаю по ней вниз, чувствуя, что пол поднимается мне навстерчу. Как раз перед тем, как снова спускается мрак, Крейг наконец начинает кричать.

Немного погодя.

Не могу сказать, сколько точно прошло времени.

Я лежу на полу в одной из комнат. В моей. На стене висят знакомые домотканые покрывала. Из-под двери сочится вода. Я понятия не имею, откуда она. Где-то лопнула труба? Или это наводнение?

Могу лишь сказать, что я насквозь промокла, что из моих ран течет кровь, что так страшно мне не было никогда в жизни. Я всхлипываю, и Родни говорит: «С тобой все будет хорошо. С нами обоими все будет хорошо».

Он съежился рядом, набросив на плечи снятое со стены покрывало. На его волосах кровь.

«Где Бетц?» – шепчу я.

Родни не отвечает.

Снаружи тихо. Даже сверчки умолкли. Даже деревья и листья. Но вдруг из-за стены доносится какой-то звук. Шаги.

Медленные, осторожные, они шлепают по воде в коридоре. Каждый напоминает мне мамину швабру, скользящую по полу на кухне.

Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп.

Они останавливаются у самой двери.

Я смотрю на Родни, задавая глазами вопрос, который не осмеливаюсь произнести вслух:

«Ты запер дверь?»

Он кивает. Дверная ручка дергается.

Потом на деревянную перегородку что-то обрушивается, напирает, и она начинает поддаваться. Страх поднимает меня на ноги. Дверь опять сотрясается от удара, она распахивается, и я вижу мрачно сверкающий во тьме нож.