— Видал, Иван, каким самостоятельным стал наш Игорь! — Бурмистров усмехнулся: — Интересно, как же ты проберешься, если вода кругом?
— Пробьемся на какой-нибудь попутной льдине. Сани, лошадь и все барахло бросим. У нас сейчас одна боевая задача: спасти жизни! — с полным убеждением в своей правоте проговорил Кругляк.
— Ого!
— Да. Прочитай еще раз радиограммы. Там ясно сказано между строк, что человек — самый ценный капитал.
— Это верно, жизнь — самое дорогое, что есть у человека, но беречь ее тоже надо с умом. Так, Иван, или не так?
Мокроступ, насквозь продымленный, в расстегнутом полушубке, с красными от холода руками кивнул:
— Помирать нам рановато…
— Можно и подождать!
Бурмистров вдруг взглянул на Кругляка и рассмеялся:
— Вот не думал, что ты такой «герой».
Кругляк судорожно, будто смертельно ужаленный, приподнялся на локте, обиженно и гордо посмотрел на Бурмистрова.
— Ладно, Игорь, спи. Вернемся на землю, там разберемся, кто из нас был прав. Спи!
Старший хотел прикрыть солдата сеном, но Кругляк молча оттолкнул грубоватую дружескую руку Бурмистрова. Выскочив из саней, он взял свой автомат и вещевой мешок с запасом продуктов.
Мокроступ бросил разжигать костер и откровенно сочувствующими глазами посмотрел на товарища, но не сказал ни слова.
Молчал и Бурмистров. Он понимал, что всякая попытка облагоразумить Кругляка только обострит его упорство. Надеялся, что тот образумится сам. Если не сейчас, то позже, выйдя на лед, окруженный темнотой, пронизанный ветром.
Кругляк долго, пожалуй, слишком долго собирался: сменил валенки на сапоги, приторочил к ремню запасные диски, поднял воротник полушубка. Все готово, а он не уходил, озабоченно оглядывая палатку.
— Ты что, рукавицы ищешь? — спросил Мокроступ. — Потерял ты их, свои варежки. На вот мои, — он вытащил из кармана кожаные, на меху рукавицы, похлопал одна о другую. — Бери!
— Не нуждаюсь я в твоих рукавицах! — вскинув на плечо автомат, Кругляк выскочил из палатки.
Мокроступ просунул голову в дверную щель, озабоченно посмотрел на удаляющегося солдата.
— Ошалел парень от страха, — сказал Иван. — Все-таки надо его силой вернуть. Разрешите, товарищ сержант?